и… работы наших разведчиков за границей. Хотя и дома проблем было достаточно подчас от простой некомпетентности…Воспоминания: Заводская лаборатория академика Александрова
Однажды ночью в заводскую лабораторию, где находился академик Александров, пришло высокое начальство: нарком химической промышленности Первухин, с ним несколько генералов и, поднятый с постели, директор завода.
– Чем вы здесь занимаетесь? – спросил нарком Александрова.
– Получаем плутоний, – спокойно ответил ученый.
– Вы уверены, что это именно плутоний? – спросил один из генералов.
– Естественно, я знаю технологию его получения и уверен за результат своей работы…
– Как это можно проверить? – спросил второй генерал.
Когда ученый поднес кусочек металла к альфа-счетчику, он сразу затрещал.
– Вы могли его заранее помазать плутонием сверху, – начал высказывать свое предположение уже третий генерал.
Ученый лишь вздохнул, а затем протянул ему кусок.
– Мне что, больше делать тут нечего, а впрочем, потрогайте, он же горячий…
– Нагреть можно все что угодно, а не только эту железку… – бросил кто-то из-за спин генералов.
– Хорошо, тогда любой из вас можете остаться здесь хоть до самого утра, чтобы проверить, остынет ли эта железка к утру или нет, а я, извините, пойду спать…
Возвращение в реальность: Дача Судоплатова
– Известно, – продолжал Судоплатов, – что такого рода «проверки» были частыми. Всегда появлялись люди, которые считали, что «атомный царь» Курчатов явно ошибается в своих расчетах, что он не признает никаких авторитетов, и, взволнованные этим, они писали письма во все инстанции.
– Доставалось и вам, вероятно? – поинтересовался Кирилл.
– У нас все было значительно сложнее. Скажу вам, коллега, предельно честно: абвер и гестапо за первые три года войны нанесли нам и разведорганам Наркомата обороны огромный и непоправимый урон. Помимо гибели почти всех ценных агентов в Западной Европе, мы потеряли руководителей наших резидентур в Киеве, Одессе, Херсоне, Николаеве и в Смоленске. В 1942 году в Афганистане погиб наш агент Фридгуд, который занимался там нейтрализацией немецких агентов. Решив не бросать раненого радиста, был арестован в Николаеве и расстрелян Виктор Лягин. Иван Кудря, подготовкой которого занималась моя жена, проник в агентурную сеть абвера и успел передать в Москву архиценную информацию, вскоре был предан кем-то из предателей-подпольщиков Киева. Володя Молодцов был схвачен румынами. Им всем, включая и Николая Кузнецова, потом посмертно были присвоены звания Героев Советского Союза. И до своего собственного ареста я заботился о том, чтобы их семьи регулярно получали помощь по линии органов госбезопасности. А о партизанах-героях я тебе уже рассказывал. Хорошо помню большой прием в Георгиевском зале Кремля, где я удостоился сидеть за одном столом с генералами Штеменко, Фитиным, Ильичевым, Кузнецовым и генералом Исаковым, потерявший ногу во время ночной бомбежки на Кавказе.
Сталин произнес тогда проникновенный тост, который растрогал всех нас до глубины души. Мы снова чувствовали себя его детьми и наследниками… Эти слова ты найдешь в моем дневнике… А теперь, мой юный коллега, позволь мне немного отдохнуть от нахлынувших воспоминаний. Дневник на столе и если есть желание, то погружайся в него далее сам, а я к себе… Даст бог утром увидимся.
И Судоплатов прошел в свою спальню.
Курсант тут же нашел эти слова вождя, сказанные им уже после нашей Победы 24 мая 1945 года.
Страницы дневника Судоплатова
«Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа. Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и, прежде всего, русского народа. (Бурные, продолжительные аплодисменты, крики „ура“.)
Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.
У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой.
Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества – над фашизмом.
Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!
За здоровье русского народа! (Бурные, долго несмолкающие аплодисменты.) И прежде всего русского народа. (Бурные, продолжительные аплодисменты, крики „ура“.)
А мы были простыми работниками войны, которым после общей Победы предстояло выиграть уже свой, продолжающийся бой и получить свою победу, именно для этого наши люди оказались в Штатах в самом сердце „Манхэттенского проекта“, а вторая группа диверсантов искала подступы к аналогичному центру немцев на острове „Огненная земля“».
Кирилл прервал чтение, а затем лишь на миг представил себе масштаб этого праздника Победы и, скорее всего, правильно понял слова вождя народов, когда тот, говоря, что без русского народа, без его воли и братской любви, героизма и стойкости уже оставленные нашими войсками Прибалтика и Украина, Белоруссия и народы юга на многие-многие года и даже десятилетия
