справедливости. Я учил тебя послушанию и готовности жертвовать собой. Просто прими свою судьбу. Ты был рожден для хорошей цели – исцелить будущего монарха нашей империи. О тебе будут помнить.
– Благая цель, – без выражения сказал Август. Мне от его тона стало страшно. А вот наставник, похоже, не понял иронии.
– Прекрасная цель. Случай принца – особенный, здесь нужен осторожный подход… И желательно – добровольное участие донора… Так все пройдет гораздо легче…
– Понимаю. Благословенный Доминик. Тот, кто сжег свой Дух в проклятом городе. Но вы все еще живы. И выглядите вполне здоровым. Вероятно, поэтому вас выбрали в мои наставники. Вы тоже лишились Духа, но нашли способ жить без этого. Тот самый ритуал?
– Ты всегда был способным учеником, Август. А сейчас нам стоит покинуть это помещение и сопроводить принца к…
Меня кто-то толкнул в спину, я упала на колени. Вскочила, озираясь. Дамир – бледный, с расширенными зрачками, – указал на инквизитора, который едва не снес мне голову. Я уставилась на Норингтона, ожидая, что тот снова потащит меня к выходу, но он удивил.
– Двигаемся к разрушителю. Мы с архиепископом прикрываем. Джема обеспечивает гармонизирующую волну. Начали!
Удивляться было некогда, Дамир и Аманда закрыли меня с двух сторон, отбиваясь от атак и серых, и черных. Кажется, теперь все сражались со всеми, плохо понимая, что происходит.
– Они все сошли с ума?
– Да, – коротко ответила моя мать. – Превышен уровень… антиматерии. Общая агрессия достигла критической отметки, еще немного и все перебьют всех. Я едва сдерживаюсь, чтобы не напасть.
– Я… тоже, – прохрипел Дамир. Его глаза бешено блестели. Он сражался за нас. И с собой. Спокойнее всех выглядела Джема. Ее сосредоточенное лицо заострилось, волосы разметались, глаза сверкали. Гармонизирующие потоки, исходящие от девушки, катились волнами, перерастая в цунами.
– Умница, – выдохнула Аманда с восхищением. – Какая же ты умница, Джема!
Я ощутила укол ревности. Глупой, неуместной ревности… Просто я никогда не слышала от своей матери похвалы…
– Думайте о тех, кого любите, – выкрикнула Аманда. – Любовь – иррациональное чувство. Но это самая высокая и самая сильная вибрация! Думайте о тех, кого любите!
Джема посмотрела на Дамира. Дамир посмотрел на меня. Аманда не смотрела ни на кого. Я не отрывала глаз от Августа. Он наклонил голову, темные волосы упали, закрывая его глаза. что-то тихо сказал…
Скорее!
***
… Все эти годы. Проклятые годы, когда я верил, что у меня есть наставник – мудрый и любящий отец, ведущий меня к свету. Тот, самый, что забрал меня из семьи, тот, что приставил ко мне надсмотрщика, тот, что приказал избивать меня.
Ложь.
Слишком много лжи.
Можно выдержать тысячу ударов кнутом и стать сильнее. Можно выдержать голод, побои, заточение. Жестокость и злобу, даже вину. Но одно предательство все меняет. Понимание, что все было напрасно, было иллюзией. Нет и не было никакого наставника.
– Скажите, наставник, – поднял я голову, всматриваясь в знакомые глаза. – Когда вы отдавали приказ избивать меня, кого вы видели? Августа или того, кто погубил ваш город и вашу жизнь? Кого вы так ненавидите, меня или Эзру Кросмана, давно погибшего?
Наставник поджал губы. Такой знакомый жест недовольства. Ты недостаточно усерден, Август. Ты мало молился, Август. Ты задаешь вопросы, Август… Будь послушным, Август. Ты заслужил наказание, Август, ты виноват…
Виноват, виноват, виноват.
Я верил в это. Как же я верил в это!
– Это неважно, – отрезал отец Доминик. – Все, что я делал, было необходимостью, дабы взрастить твой Дух. Твоя плоть не имеет значения, а физическая боль ускоряет регенерацию. Чем она выше, чем больше шансов у наследника. Сегодня ты исполнишь свой долг. Ты готов.
– Довольно слов, – оборвал принц.
– Даже такой, как он, имеет право узнать правду, – выпрямился наставник.
– Такой, как я. – Глухой смешок застыл на губах.
– Хватит. – Юстис с тревогой оглянулся на сражение в зале.
Я тоже, пытаясь рассмотреть среди черных и серых фигур Кассандру. Зою. Ирму, остальных. Тьма была повсюду: затягивала глаза пленкой, застилала разум, наполняла тело. Я пытался сбросить ее, но она лишь ширилась. Тьма и боль от выпитой епитимьи. Рука под нейропанелью горела, словно ее снова сдирали заживо…
– Отлично, настой действует, – донесся довольный голос наставника. – Еще немного, и он отключится.
– Ведите его в лаваторий, – приказал Юстис. – Скорее!
Кто-то схватил меня, потянул, вздернули. Неужели я упал? Надо встать. Надо спасти… Спасти…
Я качнулся, ощущая тупую боль в теле и голове. Внутри что-то рвалось и ломалось, хрустели кости.
Ноги подкосились, и я снова едва не упал.
– Эй, он что, не сможет идти? Его нести придется…
– Одну минуту, наставник. – Я облизал сухие губы, заморгал, снова всматриваясь в расплывающиеся силуэты. Почему так больно. Так плохо. Я почти ничего не вижу… – Я еще не дал своего согласия.
– Милый мальчик… согласие – приятный дар… Но не обязательный… Главное, что ты вернул часть своего Духа. Ах, этот духовный цветок, сколько проблем из-за него… Глупый мальчишеский порыв…
– Вы правы, наставник. Я был очень глуп, – с мягким, вежливым сожалением произнёс я, и отец Доминик кивнул, довольный. И даже поднял пухлую ладонь, останавливая гвардейцев и давая мне договорить. Какая щедрость… – Я верил вам. Любил вас. Высшая цель… конечно. В это я тоже верил. В то, что добро обязательно побеждает. Странно, что тот, кто учил меня этим истинам, сам оказался злом. Это так… странно. И я мог бы простить вас, если бы дело было лишь во мне. Но Зоя и Ирма. Их вы тоже держали в заточении, пусть не в камере, как меня, но в заточении. Держали как страховку, если однажды придется на меня повлиять. Не так ли?
– Всего лишь два деструкта.
– Кассандра имела все шансы присоединиться к ним, если бы не оказалась дочерью архиепископа. Вероятно, ее даже убили бы, чтобы вернуть часть Духа, который я ей подарил. Но у Кассандры оказалась слишком влиятельная родственница. И вы пошли другим путем…
– Это уже неважно…
– Я вспомнил, наставник. Инквизиция ошиблась. Они думали, что я буду искать яму скверны, чтобы завершить свою инициацию. Что скверна будет звать меня. Но мне это уже не было нужно. Ведь я уже был в яме скверны. Там, где когда-то вы сожгли свой Дух, наставник. Или свою душу?
