- Я завидую не твоему счастью, а твоей решительности, Лянка. А я - дура дурой. Сидела, как гриб, ждала, когда меня срежут.
- А нужно было?
- Нужно было говорить, подруга. Я не ты – с первого взгляда не западают. Таких вокруг - море. То, что дети… я видела у тебя фото – девочка чуть старше Анжика, хорошенькая. С девочкой я поладила бы, она мне нравится. Даже то, что она уже не хочет быть Боровичком мне нравится. Ей и правда не идет это прозвище. А Саша совсем маленький, с ним было бы намного проще. Его хочется обнимать и жалеть – глаза такие… Мне нужно было озвучить, Лянка. Решиться и сказать, как ты. Или просто говорить с ним – обо всем на свете, чтобы он узнал меня. А так – чужая незнакомая баба. Да баба ему нах… не нужна! Я уверена – у него их…! Ему в первую очередь нужна мать для его детей! Любовь придет потом, когда он узнает, доверять станет. Только что уж теперь? Просрала… пардон. Ладно, давай о хорошем, а то еда невкусной получится.
Тогда же – за Новогодним столом, мы все втроем решили, что Ирка поживет в этом доме с дочкой, сдавая свою хату. Это даст ей возможность подкопить недостающее на ту квартиру, которую она хотела – в центре города, в отреставрированном старом фонде, с настоящим камином и трехметровыми потолками. И наш дом будет присмотрен. Свою комнату они устроят в гостевой.
Ира вместе с Сашей Голубевым и его женой Светланой провожали нас в аэропорт – на двух машинах. Семья Голубевых сразу же куда-то ехала, вот и получилось, что мы познакомились. Это оказалась приятная и такая же спокойная просто до одурения женщина. Вот и верь после этого, что притягиваются только противоположности.
Оно меня настигло возле стойки регистрации. Мужчина в форме аэрофлота принял из рук Коли удостоверение личности, заглянул туда и проговорил, наверное, просто для проформы – как привык:
- Та-ак… Дружанин Николай Григорьевич…
Дальше я не слышала – перевернулось все внутри, потемнело в глазах, и я прямо там провалилась даже не в обморок... просто так подурнело мне первый раз в жизни. Пришла в себя почти сразу же – оставив меня на скамейке, Николай бросился за врачом, а Ирка в панике шлепнула меня по морде, а потом повозила по ней мокрым насквозь носовиком, который щедро полила водой из бутылки, размазывая всю мою косметику. Я хлопнула глазами и попыталась встать. Потом вспомнила причину и затихла.
Медсестра меряла давление, температуру, задавала вопросы, и о беременности в том числе. Ирка ворчала:
- С чего бы ей падать? Максимум, через неделю после зачатия?
Но Коля уже услышал и то, как он потом обращался со мной! Я истово молилась, чтобы все было. Пускай двое подряд, пускай организм еще… да я здорова, как лошадь! Пусть будет трудно и фиг с ним – прорвемся. Но это выражение лица мужчины, который надеется на ребенка… может быть – сына? Хочет его? Я резко захотела тоже.
Но не повезло, не в этот раз – причина срыва была другой. Тогда ночью… та похоронка, она была на Григорьевича. До этого я не знала отчества Коли. Конечно же, это было простым совпадением, наличие и в этом случае мистики моя душенька не принимала категорически. И разум, похоже, тоже уже не выдерживал, потому что, на первый взгляд, причина обморока была смешная - узнала отчество будущего мужа.
Я привела себя в порядок, мы успели на посадку. Начиналась новая жизнь.
эпилог- Ты не прав - коричневая палитра не мрачная, к тому же мы используем сопутствующие цвета.
- Нет, Ален, давай что попроще – без палитры, - засмеялся Коля, отодвигая ноут: - Мне нравится зеленый, лучше его.
- Ну, кто бы сомневался? - заулыбалась и я, - мы, пограничники, все в зеленом. Грамотно прячемся и маскируемся.
Где-то внутри тихо шевельнулась совесть – теперь у его фуражки был другой цвет тульи – оливковый, а не зеленый, как раньше. А на погонах красные, а не зеленые просветы. Потому что дивизия, в которую он перевелся – мотострелковая. Я удивилась, услышав первый раз это название, потому что наличие мотоциклов на военных парадах как-то не вспоминалось. Весело улыбаясь, Коля объяснил, что мотострелки это та же пехота, для мобильности усаженная на БТРы.
Я смотрела на мужа, который встал, чтобы налить себе кофе. Достав ситечко, он аккуратно процедил напиток, чтобы в чашку не попала гуща и налил до краев, как всегда. Осторожно прошел к столу, чтобы из чашки не выплеснулось, и не пострадала офисная форма. Короткие рукава заманчиво открывали сильные мужские предплечья с прорисованными мышцами и венами, явно проступающими под кожей... Летняя офицерская форма - на дворе стоял конец июня и жара… благодатная пора. С улыбкой смотрела на полную до краев чашку – привычка. Его привычка – одна из многих, которые мне пришлось принять. Это было не трудно, потому что, как и я, Николай был большим аккуратистом – по дому никогда не были разбросаны носки, глаженые футболки доставались из стопочки правильно, в шкафу и ванной не царил хаос и бедлам, который я заколебалась ликвидировать в прошлой семейной жизни.
- Коль, а ты правда не жалеешь? – уже настойчиво стучалась совесть – муж ушел из погранвойск из-за меня. Понятно, что он принял мужское решение, но наверняка ведь потерял с этим что-то важное для себя и в глубине души я чуточку опасалась, что он может, даже не осознавая, винить за это меня.
- Нет, Ален, мы уже говорили об этом, - удивленно приподнял он брови, садясь за стол: - Все равно почти все уезжают оттуда на материк, к пенсии уехал бы и я. Я дончак, как ни крути, и там не мой климат – тяжеловатый. Или ты о другом? Всему свое время… да и к самой границе я имел косвенное отношение. Бывал только ознакомительно и в составе проверочных групп. Здесь форма та же, служба – та же. Не бери в голову. И потом – ты построила для нас такой дом…
- Да… дом – на твои деньги, - обвела я глазами окружающее пространство. То время, что здесь жили Ира и Анжик, совершенно не отразилось на нем. Они увезли свои вещи, и все стало в точности так, как было до нашего отъезда. Ира оттерла и отчистила все до зеркального блеска, и чувства, что дом какое-то время был не только нашим и в нем проживал еще кто-то, пусть и хорошо знакомый, не было. Те же полупустые комнаты, второй, пока еще необустроенный санузел… запах деревянных досок и хорошего кофе вот прямо сейчас, а еще и воды – широкая дверь на террасу открыта и ветер колышет край занавески… дома хорошо.
А на Дальний Восток я летела с легким страхом. Боялась только одного – нечаянно узнать какие-либо подробности из прошлой личной жизни Коли. Что она у него была, я не сомневалась ни минуты. И когда, в какой именно период прекратилась, тоже неизвестно. С неприятным чувством думалось о том, что вполне себе могло… когда я сказала – не звонить. Винить его в этом случае было бы глупо, но неприятный осадок, безусловно, оставался бы. Подумав хорошенько, я закрыла для себя этот вопрос, вспомнив, что билет ко мне он купил именно в это время. И обратные билеты на всю семью - тоже. Значит, уже принял на тот момент решение. А менять продуманные решения было не в характере моего мужа.
