а потому что озадачен и снова глядит на вестового.
— Знаки были при тех кавалеристах?
— Знамени разглядеть не вышло, но были они в чёрных и жёлтых цветах.
— В чёрных и жёлтых? — тут генералу на мгновение стало легче. Тревога, казалось, отпустила немного. — Орла чёрного не видели? Может, то имперцы были?
— Нет, господин, орла не видали, — отвечал ему посыльный.
«А жаль. Люди императора не станут разбойничать и меня, человека герцога Ребенрее, остановить не посмеют; императору сейчас не склок с курфюрстами, он к большой войне готовится».
Но тут снова заговорила маркграфиня, которая слышала весь их разговор:
— Те люди в черных и жёлтых цветах? — почти радостно произнесла она. — Дорогой барон, нам нет нужды тревожиться. То наши друзья.
«Значит, это точно не имперцы».
— Цвета Туллингена? — переспросил генерал с кислым видом.
— Да, барон, да, — она чуть улыбалась и явно хотела его успокоить.
Но у неё не получилось, спокойствие к нему не вернулось. Генерал откинулся на спинку дивана, стал тереть лицо руками, прогоняя от себя прочь последние капли вялости и расслабленности, а потом выглянул в окно кареты и нашёл глазами Кляйбера.
— Кляйбер, найди фон Готта и несите мой доспех, а потом оседлайте двух коней, — тут же он увидел и Дорфуса. — Майор, велите всем людям надеть кирасы и шлемы.
Глава 46
Генерал приказал остановить отряд, но на сей раз радости у солдат приказ этот не вызвал. Они спешно надевали стёганки, кирасы и шлемы. Волков не знал, что делать, так как уехавший вперед Мильке ещё не возвратился. И что там ждало его впереди, он и подумать не мог. Генерал сел в тени кареты и думал, пока Кляйбер и фон Готт облачали его в доспех. А маркграфиня выглядывала из кареты и, наблюдая за их действиями с непониманием, удивлялась и говорила генералу:
— Барон, не вижу я причин для подобных ваших приготовлений. К чему всё это? В этом крае не может быть врагов у моих друзей.
— Хорошо, если так, — отвечал ей генерал уклончиво. А сам при том думал: «А две роты кавалеристов от нечего делать таскаются по такой жаре. И ещё зачем-то прячутся в рощах». И после добавлял: — Но мне будет спокойнее, если я и все мои люди будем готовы к неожиданностям.
— К неожиданностям? — принцесса, кажется, была не очень довольна тем, что он не прислушивается к её мнению и задерживает движение. — Барон, Цирльская долина — мои доменные земли. Какие тут могут быть неожиданности? Городом Цирль управляет наместник… не помню его имени… но его на сей пост назначал мой покойный супруг. То мои владения, кто осмелится напасть здесь на нас?
«Кажется, случай с Тельвисами вас, Ваше Высочество, не многому научил. Вы в прошлый раз точно так же не слушали своего кавалера Альбрехта. А потом оказались в заточении».
— И тем не менее, — не уступал он, — вы должны меня понять, Ваше Высочество. Я отвечаю за вас и за людей, что доверили мне свои жизни; мы ещё недавно воевали с опаснейшими тварями, что мне довелось видеть, и посему все должны быть готовы к неприятностям, коли такие приключатся.
Она не стала продолжать спор и, с негодованием смерив его настоящим женским взглядом, скрылась в карете.
Солнце как раз зависло прямо над головами людей, добавляя и добавляя жара в и без того раскалённый воздух. И под этим солнцем в доспехе и стёганке, в подшлемнике и шлеме было очень непросто. Волков сел на коня и поехал с тем самым кавалеристом, что принёс ему дурную весть, в конец колонны, а потом и дальше, вверх по дороге; и вскоре был как раз с тем сержантом, который и заметил кавалеристов Туллингена.
— Вон тот дубровник, — указывал ему на рощу сержант. — Там они, господин. А может, и ушли по роще на ту сторону холма, больше им деться тут некуда.
Проверять, там ли конница горожан или нет, Волков не стал, не решился. И поэтому сказал сержанту:
— Я велю обозу двигаться дальше, а ты побудь тут немного, если потянутся за нами — дай знать.
— Да, господин, — отвечал ему сержант.
А он вернулся к колонне и дал приказ двинуться вперед. Но прежде, чем убраться с солнцепёка и снова сесть к очаровательной маркграфине в карету, решил выехать немного вперёд и переговорить с Брюнхвальдом. И полковник во всём был согласен с генералом.
— Бюргеры просто так бросили свое пиво, просто так надели доспех, просто так сели на коней и просто так поехали кататься по жаре? Нипочём не поверю! — отрезал он.
— Да ещё зачем-то прятались от нас в роще.
— Думаете, впереди нас ждёт сюрприз? — спросил у барона полковник.
Лучше бы он не спрашивал, он этим, казалось бы, очевидным вопросом только усилил нехорошие предчувствия Волкова. И барон лишь вздохнул в ответ. Он не знал, что делать, но снова останавливать колонну не решился. Встать посреди дороги? Нет… нет… Возвращаться? Ну, это была бы ещё большая глупость.
Ему нужно было знать, что там впереди. Знать наверняка.
«Господь милосердный, пусть маркграфиня будет права, а мы с Карлом ошибаемся. Пусть все мои догадки окажутся смешным вздором!».
И всё было так мирно вокруг: коровы прятались в тени деревьев от солнца, пастух вдалеке гнал отару на гору, навстречу его отряду ехали телеги с мужиками и фургон торговца. Казалось бы, что его могло настораживать?
А вдоль дороги потянулись холмы, на некоторых были виноградники, а за холмами, как полагал генерал, и должно было уже быть обещанное Мильке озеро. Но доехать до него они не успели, так как на дороге появились четыре всадника, среди которых был и сам капитан. Уже по тому, как они гнали своих лошадей, не жалея их в этой жаре, и генерал, и полковник без слов поняли, что их опасения были не напрасны.
Мильке подскакал к командирам и, не переводя дыхания, выпалил:
— Господин генерал, впереди люди, два отряда, всё люди пешие, один отряд в полроты, стоят за поворотом, за холмом. Они шли нам навстречу, но как наш человек выскочил на них, так они встали.
— Вы их сами видели? Флаги у них какие? — сразу спрашивает Брюнхвальд.
— Сам не видел, но человек сказал, что
