они без знамён были. Но шарфы у офицеров жёлтые… вроде, — сообщил Мильке.
А вокруг них стали собираться и другие офицеры, они внимательно слушали капитана-разведчика.
— А второй отряд? — спрашивает генерал. — Там сколько людей?
— Того отряда мы не разглядели, он на холме за виноградниками показался, так мы сразу и уехали, но там тоже были люди пешие, сдаётся мне, что они нас там ждут.
— Ещё раз, — Волков хотел всё знать наверняка. — Один пеший отряд в полроты людей идёт по дороге с востока, а ещё один…?
— Ещё один на северо-востоке за виноградом прячется, — доложил капитан Мильке. — Арбалетчиков и аркебузиров при них мы не видели, обоза тоже.
— Без обоза, значит? — задумчиво проговорил свои мысли генерал.
«И вправду… Если то люди Туллингена, обоз им тут ни к чему. Тут до их города день пути».
— И позади нас, в дубраве, прячутся два эскадрона хорошей кавалерии, — подытожил Брюнхвальд.
— И к чему всё это? Чего же всем этим людям надо? — наивно поинтересовался совсем ещё молодой майор Вилли.
«Что же им надо? Что же им надо?».
Генерал мог бы ответить на этот вопрос одним словом: «Всё!».
Горожанам нужно было всё. Волков прекрасно понимал, что такое поганое колдовское гнездо, какое сложилось в замке Тельвис, не могло существовать без взаимодействия с соседями. Колдуны и с горцами на западе, и с Туллингеном на востоке жили во взаимовыгодном мире. Сюда, в Туллинген, по словам пленного, отправились колдуны, проскочив мимо подходящего к замку Брюнхвальда, лечить раненную бароном ведьму. И это неспроста. Они тут чувствовали себя неплохо, с их-то серебром. Тут на них даже работал какой-то аптекарь, и, скорее всего, аптекарь тот в городе был не одинок. И домик какой-никакой колдуны в Туллингене имели, и дружков. И в том, что это именно Тельвисы взбаламутили бюргеров, генерал не сомневался. Просто узнали, что генерал захватил их деньги, и предложили горожанам забрать их себе. А те, конечно, не смогли отказаться от сундука серебра. А маркграфиня… так ей самое место быть в Туллингене. Там колдунам до неё будет нетрудно добраться и убить её, ну хотя бы для того, чтобы скрыть свои злодеяния и чтобы она потом не стала им мстить за свой полон и неволю. Ну а если у горожан получится схватить главного обидчика колдунов, так те их опять же благодарить будут. Волков догадывался, что серебро Тельвисы взять не смогли, ибо много его, а вот золотишко они взяли. И теперь потратят его, лишь бы скрыть всю свою подлость и отомстить ему за свои несчастья. В общем, на вопрос Вилли ответ был таков: «Горожанам нужно всё: и обоз с серебром, и принцесса, и сам генерал». И за этим они сейчас сюда пришли. Признаться, того, что вольный город Туллинген восстанет против него, он, входя в долину Тельвис, предусмотреть не мог. И в том себя теперь винил. Впрочем…
«Да кто же мог это предугадать?».
Но эти мысли, эти вопросы к самому себе, сейчас никого из его людей не интересовали, все ждали от него решений. Его приказов.
Даже тот же опытный Карл Брюнхвальд, и тот не собирался высказываться первым, ждал, пока прикажет Волков; понимал старик, что дела у них складываются очень, очень нехорошо, и не хотел брать на себя инициативу. И генерал, ещё слушая доклад Мильке, искал глазами что-то удобное для своего маленького отряда. И когда пришло время принимать решение, наконец произнёс, указывая на пологий склон небольшой горы, что был невдалеке от колонны:
— Хаазе, тащите-ка пушки на тот склон.
— На тот склон? — почему-то растерянно переспросил ротмистр и стал таращиться в сторону каменистого подъёма, на который пеший поднялся бы без труда, да и конный тоже въехал бы легко, но вот пушки…
— Да, на тот склон! — с раздражением повторил генерал. — Майор Дорфус, помогите артиллеристам втянуть на склон пушки, соберите людей. Верёвки для этого мы в дорогу брали, кажется.
— Конечно, генерал, — сразу отвечал майор. — Верёвки у нас есть.
— Вилли… — Волков стал оглядывать растянувшуюся на дороге колонну, — ваши мушкетёры и в голове, и в арьергарде, да ещё и у кареты; соберите их в кулак. Карл, отводите колонну с дороги к склону. Мильке, а вы выезжайте вперёд, я хочу знать… — он мог бы сказать, что хочет думать, что все эти его приготовления — всего-навсего глупая ошибка, и городские люди должны куда-то уже уйти с их пути, но закончил фразу иначе, как и должно: — … хочу знать, что бюргеры там затевают, куда пойдут и, главное, сколько их.
Ну вот… Не то чтобы ему стало всё понятно, но теперь хотя бы люди занялись делом. Но это было ещё не всё. Он знал, что сейчас маркграфиня сидит в карете и смотрит, как суетятся вокруг неё солдаты. Женщина не понимает, что происходит, да и, скорее всего, обижена на то, что он пренебрёг её мнением. Поэтому он поехал к карете.
Но обиды у принцессы не нашёл.
— Думаете, всё это нужно? — спросила она у него серьёзно.
— Растянутые на дороге, с обозом, мы весьма уязвимы, Ваше Высочество. И пока мы не выясним намерения горожан, я и мои офицеры предпочитаем собраться и приготовиться.
— Приготовиться? — теперь она была ещё и напугана. — К чему приготовиться?
— Ваше Высочество… — начал он, стараясь выбирать слова, чтобы ещё больше не напугать её. — Все люди воинского ремесла ленивы и очень не любят рисковать понапрасну. И раз уж ты вышел из своего города в доспехе и при оружии, значит, у тебя есть причина или хотя бы приказ. Никто не будет затевать опасное дело, дело, в котором могут погибнуть люди, причём люди, сами его затеявшие, если в том деле нет для них значимой выгоды. Значимой причины.
— И в чём же может быть причина у горожан, если они вышли из города с оружием? — спросила его принцесса.
— Очень надеюсь, что это всего лишь мои глупые опасения, но боюсь, Ваше Высочество, что эта причина — вы. Других причин напасть на нас, признаться, я не вижу.
— Они не посмеют! — произнесла маркграфиня, но без особого пыла и почти без уверенности. Видно, случай с Тельвисами всё-таки чему-то её научил.
— Я очень на то надеюсь, — ответил ей
