бриллиантов. Воодушевившись, я думаю, что в разделывании кролика нет ничего сложного. Лилит кладет его на очищенный от снега пень и вынимает нож.
— Легче снимать шкуру, когда он еще теплый, — одним уверенным движением она сдирает с него шкуру, обнажая все внутренности.
Багровая кровь заливает снег, запах меди заставляет меня побледнеть, и жар наполняет желудок. Желчь обжигает горло. Боюсь, меня сейчас вырвет.
— Боже, Москвин, ты сейчас грохнешься в обморок, — смеется Лилит, — Лучше отвернись. Твоя мужественность при этом не пострадает.
— Пожалуй, ты права и я лучше займусь костром, — сиплю я, звук ее смеха как-то странно действует на меня.
Кончики ушей горят. Наверное, я обречен вечно испытывать стыд. Быстро развожу огонь с помощью сухих палок. Хоть это у меня получается с первого раза. Через несколько минут я подбрасываю сосновые щепки. Искры взлетают в небо.
Я наблюдаю, как Лилит разрезает кролика на небольшие кусочки. Рядом с ней лежат несколько заточенных с двух сторон толстых палок и она начинает нанизывать на них мясо.
— Давай, помогу, — предлагаю я.
— Если хочешь, — отзывается Лилит.
Я присаживаюсь рядом с ней на корточки, слегка касаясь ее плечом и мой пульс учащается.
— С этим я справлюсь, — уверенно беру в руки скользкий кусок и с силой протыкаю его, едва не прокалывая свою ладонь.
— Дерьмо.
— Будь нежнее, — говорит Лилит и мне мерещится скрытый смысл в ее словах.
Мои нервные окончания напрягаются. Я окидываю взглядом ее бледное лицо с высокими скулами и тонкими чертами.
Меня не может привлекать изменённая.
Я хочу закурить, чтобы успокоить нервы.
Закончив, мы располагаемся на расстеленном одеяле. Над головой ярко светит солнце, теплые лучи пробивается сквозь ветви и приносит желанное тепло. От запаха жареного мяса у меня бурчит в желудке и я хочу съесть всё сразу, но проглотив всего несколько кусочков, решаю оставить часть своей порции.
— Что тебе известно о «Ковчеге»? — вдруг спрашивает Лилит, меня удивляет ее вопрос, но я не подаю вида.
— На самом деле немного, все файлы корпорации хранятся в техническом отделе.
— Что это значит?
— Через полгода я стану одним из советников, — нехотя произношу я, и перевожу взгляд вдаль, — И получу индивидуальную карту, а значит и доступ ко всей информации.
В памяти всплывает искалеченное тело Эммы и ее стеклянные глаза, припорошенные снегом. Провожу рукой по лицу, избавляясь от ее образа.
— Я и забыла какой в Верхнем мире бюрократический кошмар, — фыркает Лилит, — Значит, перстень перворожденных просто бесполезная безделушка?
Я задумчиво разглядываю кольцо. Оно кажется инородным. Чужим. Даже моя рука будто не моя. Костяшки пальцев содраны до костей, идеальная кожа сморщилась от холода, несколько ногтей почернели от запекшейся от удара крови.
— Артефакт, передающийся от отца к сыну во время ритуала, — отвечаю я, грудь сжимает от боли, и неясная тревога скручивает желудок, — Положение в обществе обязывает нас поступать в соответствии с его требованиями.
— Кроме тебя? — Лилит пристально глядит на меня.
— Иногда мне действительно хочется быть таким, каким рисуют меня таблоиды, — усмехаюсь я.
— Но ты не такой?
— У меня свои скелеты в шкафу, — уклоняюсь от прямого ответа.
Лилит выпрямляет плечи.
— Что если я скажу тебе, что секрет вашего долголетия не в «Золотой крови»?
Я хмурюсь. От дурного предчувствия сердце колотится о ноющие ребра, как безумное. Не хочу задавать вопрос, но он повисает в морозном воздухе:
— А в чем же?
— Вы используете наши органы, — отвечает Лилит, ее глаза сияют, я едва способен вынести их свет.
— Что? — мышцы скручивает.
— Для лечения, трансплантации или еще чего, — спокойно продолжает она, — Вы называете это разборкой.
— Ты врешь, — выдыхаю я.
В глазах Лилит вспыхивает боль, но может быть это просто игра света.
— Я была в «Ковчеге».
Кровь стучит в ушах. Меня охватывает ужас. Зло, незримо присутствующее между нами, вдруг обретает человеческую форму. Его нельзя списать на дьявола или чудовище, живущее под кроватью. Этот монстр реальный и крайне опасный.
И этот монстр — мой отец.
Глава 45
Лилит
Я облажалась. Сделала глупость. Не надо было рассказывать о «Ковчеге». Страх сковывает меня. Сердце бьется о ребра, как крылья испуганной птицы. Не знаю, сколько проходит времени — секунды или минуты. Кругом возвышаются сосновые деревья. Над головой виднеется рваное голубое небо. С порывами ветра пушистые ветви шуршат, будто костлявые кисти трутся друг о друга.
— Забудь, — я предпринимаю попытку подняться, но Макс хватает меня за руку и сильнее сжимает пальцы, чувствуя, что я хочу выдернуть свою ладонь.
— Объясни, — на его красивом лице проступают желваки. — Пожалуйста, — добавляет он.
Вокруг витают запах мяса, сосновых иголок и льда. Меня мутит. Я присаживаюсь обратно.
— В «Ковчеге» нас называют химерами…
— Химерами? — его глаза меняют цвет, превращаясь в темно-зеленые.
— Да.
Макс недовольно поджимает губы.
— Никогда о них не слышал.
Я разочарованно вздыхаю.
— Когда меня схватили, то в первую очередь проверили мой номер. Наверное, хотели удостовериться, что я здорова. В карантинных зонах мы сдавали кровь…
— Нет, — смотрит так, словно я сошла с ума, — Корпорация искала способ лечения, — его взгляд странно застывает на мне, словно он решает верить мне или нет.
— Разве я нуждаюсь в лечении?
— Ты поняла, что я имел в виду, — раздражается Макс.
— Генетический мониторинг или еще какие-нибудь сверхсовременные технологии позволили вам выявить, как можно… — ощущаю неприятное покалывание на шее, в том месте, где выжжены мои цифры, но заставляю себя продолжить, — Использовать наши органы.
— И что это, мать твою, значит? — взрывается он.
Я тяну правую руку к ножу, привязанному сбоку.
«Я никогда не вернусь в «Ковчег», я скорее умру, чем вернусь туда»…
— В приоритете здоровье небожителей, — напряженно слежу за выражением его лица, — И как оказалось, дешевле разобрать
