Я никогда не любил похороны. Да кто их в принципе любит. Скопище народу, которые только и делают, что соболезнуют. Как будто их слова смогут забрать хоть часть той боли, что намертво засела внутри. Или открытый гроб посередине процессии, от которого ты не можешь оторвать взгляда, этим самым пытая себя словно мазохист. Она ведь там, подойди и прикоснись, пока земля не забрала её у тебя навсегда.
Мои ноги сами меня несут туда. Я ещё не осознаю зачем мне это, но отчётливо понимаю, что должен её увидеть хотя бы ещё один раз.
На мне парадная форма, а в руках жестяная фляга с ромом. Потому что без алкоголя эту вечеринку мне никак не вынести. Она одета в красное платье, которое сильно контрастирует с белым цветом её лица. Короткие волосы убраны назад, а на шее висит жетон солдата.
– Значит, вот как всё будет, да? Будешь лежать в этой деревянной коробке и просто отдыхать? Красное платье на неё надели. Да я никогда не видел тебя в платье, а тут, конечно, повод есть, – сделав глоток сорокоградусной жидкости, я устало потёр лицо. – Ты решила сбежать так? – моих губ коснулась едкая усмешка, – Чтоб ни ему, ни мне, да? Хорошо придумала. Хорошо.
Я смотрел на неё и меня чёрной желчью разъедала злость.
– Только знаешь что? Пошла ты! Тоже мне спасительница земли. Раз ушла, так забери с собой это чувство, которое я никак не могу выдрать из себя! – стукнув несколько раз в грудь, громко проговорил я. – Не нужно оно мне! И ты не нужна! Всё! Хватит!
Я почувствовал, как кто-то взял меня за локоть и пытается вывести из центра внимания.
Все смотрели на меня, забыв про свои разговоры.
– Пошли-ка, – это был голос Йена.
– О, Хант! Как тебе вечеринка? Мне вот, кажется, много чёрного на ней не находишь? А именинница, вон смотри, вся в красном!
– Угомонись, – теряя терпение, процедил он.
Продолжая тащить меня за локоть, он не обращал внимания на присутствующих людей.
Конечным пунктом был бар у какого-то Майка. Зайдя внутрь, он выдвинул барный стул и усадил меня на него.
– Благодарю за столь быструю доставку. Ты читаешь мои мысли, – заплетавшимся языком, проговорил я. – Ба-а-армен! Можно две водки!
– Тебе уже хватит. Одну водку и грибной чай.
Сморщившись от сделанного для меня заказа, я уронил голову на руки.
Когда перед нами поставили две кружки, он молча запрокинул в себя содержимое одной из них. Прикрыв на мгновение глаза, он лишь шумно потянул носом воздух.
– Да-а-а, а ты реально непробиваемый, даже водку пьёшь как воду, – пристально уставившись на него, завёл я разговор.
Ничего не ответив, он повторил себе заказ.
– Интересно, вот это твоё молчание, это тупо для проформы, чтобы страху напустить или ты реально в такие моменты постигаешь дзен?
Запрокинув в себя ещё одну порцию водки, он вытер рукавом рот и снова ничего не ответил.
– Да, я так и знал. Спасибо, что ответил, – закивав, я сделал глоток грибного чая.
Выплюнув его обратно в кружку, я выругался.
– Какая гадость! Как это вообще можно пить?
– Гадость, но зато от него сразу трезвеешь.
Согласно кивнув, я сначала не понял, откуда вообще эти слова до меня долетели. Но потом повернувшись к Йену, состроил удивлённую гримасу.
– Чем обязан честью?
– Просто заткнись и пей. Тебе наутро будет стыдно за цирк, что ты устроил на похоронах.
– Кстати, они же ещё не закончились, какого хрена мы тогда здесь торчим? – поднявшись со стула, я собрался идти к выходу.
– Церемония прощания будет ещё два часа длиться, так что садись и пей свой чай дальше. Я так понимаю тебе, как и мне трудно там находиться. Так что, – оттянув воротник куртки, он заказал ещё водки.
Сев обратно на стул, я сделал ещё один глоток этого мерзопакостного чая.
– А знаешь, я завидую твоей выдержке. Потерять любимого человека и при этом на людях быть непробиваемой скалой… Я вот так не могу. Напился, так ещё представление устроил, – издав грустную усмешку, я стал вертеть бокал, чтобы хоть как-то унять дрожь в руках. – Открой секрет, как унять эту бурю внутри, чтобы стало легче? Смотрю, у тебя это как-то получилось.
– Легче не будет. И никогда не суди по внешнему виду. Потому что ты никогда не узнаешь через какой ад может проходить человек в данную секунду. Но то, что ты думаешь, что тебе больнее всего, это нормально. Человеку вообще свойственно вкладывать больше значимости в свои страдания, чем в страдания других людей.
Согласно кивнув, я продолжил:
– Самое паршивое во всей этой ситуации, что я даже не могу убить тебя за то, что ты отпустил её. Потому что как бы я ни винил тебя, ты в этом не виноват. Зная Еву, она бы всё равно сделала по-своему.
– Почему ты её не остановил?
Засмеявшись, я перевёл взгляд на него.
– Ты не смог, а я думаешь, уговорил бы?
– У тебя был шанс.
– Нет. Не было у меня никакого шанса. Она для меня всегда была недосягаемой. У вас есть связь, которую мне не понять. Она тогда верно сказала этой рыжеволосой. Вы понимаете друг друга так, как никто из нас не сможет. Вы даже молчали как-то по-особенному. Словно вы один организм. И за это я тебя ненавижу. Ненавижу, потому что всегда завидовал. Что бы ты ни сделал, она всё равно выбирала тебя. Все эти два года противостояла самой себе, пыталась изменить себя, но никогда не могла выиграть эту битву. Ты же был последним засранцем. Предал её, бросил одну, а она… – замолчав на какое-то время, я просто смотрел в одну точку, не позволяя глупой обиде прорости внутри меня.
– Она всё равно любила тебя. Может, не той любовью, которой ты бы хотел, но любила.
– Откуда тебе это знать.
– Знаю, потому что она сама мне это сказала. И да, мне это не сильно понравилось. Но я с тобой согласен. У меня нет права злиться на неё, потому что я сам к этому подвёл.
– А я ведь как пацан влюбился, сначала держал около себя, чтобы присматривать и сам не заметил, как она запала в душу. Это когда-нибудь пройдёт?
– Может, когда-нибудь, но это не точно.
– И что теперь?
– Не знаю. Я уйду из города.
– Ты можешь остаться. С тебя же сняли все обвинения и даже вернули звание.
– Давно хотел уйти и вот теперь могу это сделать. Поселюсь где-нибудь на ферме.
– Заведёшь пару коз и корову?
– Просто хочу быть один. Здесь я не смогу жить. Везде она. Даже в воздухе.
– Она всегда верила, что лучшее будущее когда-нибудь наступит. И даже меня заразила этой идеей, – вдруг вспомнил я её слова. – Но это возможно если изменятся люди. Чего, конечно, увы, никогда не будет. Потому что мы погрязли в мрачном и жестоком мире, из которого выход только один. И Ева его нашла.
