стул.
— Почему молчаливая такая? Язык за завтраком проглотила?
— Слушать — не говорить, Иван Иванович Вы же сами советовали присматриваться.
— И ко мне? — весело изумился Егорычев.
— И к вам, — улыбнулась Лариса.
— Молодец! Исполнительная, — развеселился главный. — Ну что, созрела для работы?
— Перезрела.
— Это хорошо. — Он посерьезнел. — Собирайся в командировку. В Ленинград поедешь.
— Завтра?! — обрадовалась перезревшая.
Егорычев рассмеялся:
— Куй железо, пока горячо?
— Работать очень хочется, честное слово, — призналась она.
— И это прекрасно? Не переживай. Спокойную жизнь не обещаю, но ломовой загрузкой обеспечу. Слово даю.
— Ловлю на слове, Иван Иванович. Не обманите.
— Обманывать не привык, обманываться не хочу. И на старости лет меняться не собираюсь. — Он внимательно посмотрел на нового редактора. — Открывай блокнот, записывай.
И главный четко обозначил цель, время и условия предстоящей командировки. Егорычев знал, что для нес — это первая съемка и первая проба своих возможностей, а потому рассказывал обо всем подробно и обстоятельно. Выезжает их группа через три дня. Директор, Миша Васильев, уже заказал гостиницу, билеты и все прочее. Техника заказана тоже. А вообще все это детали, редактор заниматься этим не должен. И говорит главред о них только потому, что эти детали есть азы работы, и не знать их стыдно, даже новичку.
— Это ж как «Отче наш» в царской России. Знаешь «Отче наш»? — внезапно спросил он.
— Нет, — растерялась Лариса.
— И правильно, — усмехнулся Егорычев, — мы живем в советские времена. Атеисты. — Он опять подергал мочку уха, советовался с ней, что ли? Быть или не быть редактору Неведовой? — Трудно только впервые, Лара. Как говорится, лиха беда начало. Ио я уверен, во второй раз ты уже ни к кому с расспросами приставать не будешь. Народ здесь учить новичков не любит, думаю, заметила уже. Так что, сама образовывайся. В принципе ничего страшного нет. Продумай вопросы интервью, основную линию и цель, ради чего будешь все это делать и почему зритель должен тратить на твою передачу целых двадцать минут своего кровного времени. Продумай чем и как его заинтересовать. Автора не будет — соображай сама. Бабулька, которую будете снимать, конечно, и сама по себе подарок: в семьдесят пять лет начала рисовать, да так, что на аукционах ее картинки нарасхват. Но и ты не должна оказаться в луже. Раскрой эту юную художницу таким манером, чтобы все рты пооткрывали: вот мол какие чудеса бродят по земле русской. У меня все. Вопросы есть?
— Да. Кто режиссер?
Егорычев откинулся на спинку стула.
— Наверное, меня сочтут сумасшедшим: двух неоперившихся птенцов из гнезда вынимаю и на одну ветку сажаю. Но, как говорят французы, кто ничем не рискует, тот ничего не имеет. Справитесь, сработаетесь — вместе потом горы своротите. Будет тебе режиссер, новенький, как и ты, необстрелянный. Но юнец только телевизионный. На самом деле — очень толковый и талантливый парень. С главрежем не сработался в театре, пусть попробует сработаться с главредом на телевидении, то есть со мной, — уточнил Егорычев и хитро прищурился: — Не боишься с неопытным начинать?
— Не боюсь, Иван Иванович.
— Сегодня вас познакомлю. Хотя почему «вас»? Я его всему дружному коллективу представлю, все честь по чести.
Лариса вдруг вспомнила Вассину улыбку: «Его друзья Мутотой кличут, а я Мутей зову. Или Мутенькой».
— Иван Иванович, а его фамилия случайно не Замутиков?
— А ты откуда знаешь?! — изумился Егорычев. — Ну народ! Еще не чихнул, а уже «будьте здоровы» говорят.
— Да нет, — успокоила его Лариса, — никто ничего не знает. Просто подруга о нем рассказывала. Муж ее с 3амутиковым дружит.
— Ну вот, может, у твоей подруги легкая рука окажется. Все, Лара. Иди, обдумывай информацию. Готовься к дебюту. Да, чуть не забыл: обязательно покажись в кадре. Я должен видеть, что купил у нашего купца Гаранина, — пошутил он и снова включил монитор.
Лариса поняла, что разговор окончен и поднялась со стула.
— Спасибо, Иван Иванович.
— Не благодари. Еще взвоешь, когда станешь дневать и ночевать в редакции.
«Дай-то Бог!» — подумала Лара и вышла из кабинета. Летучка прошла как обычно, ничего особенного: замечания, скупые похвалы, безуспешные призывы проснуться. Главный редактор явно не желал преждевременно раскрываться перед «творцами». В конце, когда народ дружно задвигал задами, пытаясь покинуть осточертевшие за полчаса стулья и кабинет, Егорычев попросил не торопиться, а предоставить ему самому решать, когда заканчивать разговор. «Наплачется он с нашим «дружным» коллективчиком, — подумала Лариса, глядя на подчеркнуто спокойное лицо главного, — будет завоевывать эту редакцию, как Александр Васильич — Измаил. Хотя, как и знаменитому двойнику, в характере ему не откажешь».
— Минутку, товарищи! Не спешите. Я хочу представить вам нового режиссера. — Он посмотрел на сидящего в углу у двери молодого мужчину. — Александр Сергеевич Замутиков — прошу любить и жаловать.
Со стула поднялся высокий худощавый шатен лет тридцати. Густая шевелюра, синие глаза, прямой нос, идеальный овал лица, мужественный подбородок с ямкой посередине — красавец. Редакционные дамы оживились и выпрямили спины, развернувшись в разные стороны: кто в анфас, кто в профиль — зависело от выгодности ракурса. «Слишком красив, — приуныла Лариса, — такие лица редко уживаются с хорошими мозгами. Боюсь, наш дуэт даст петуха».
— Слушаю, Волнушкина, — заметил Егорычев поднятую руку.
— Иван Иванович, у меня монтаж срывается. Вы же знаете, Станкевич заболел. Мне режиссер нужен, — пожаловалась хитрая Оля, бесхитростно и преданно глядя на главреда.
— Ольга, ты редактор опытный, сама смонтируешь. Я тебе доверяю. А Замутиков едет с Неведовой в командировку. Еще вопросы есть?
Вопросов не было.
— Прекрасно, все свободны. Замутиков и Неведова, останьтесь.
Оля Волнушкина подмигнула Ларисе и с подчеркнуто равнодушным видом направилась к двери, «случайно» задев плечом красавца-новичка.
— Стулья, пожалуйста, не забывайте с собой, — заныла секретарша Инна. — Я не лошадь — мебель завами таскать!
— Инна, пять минут меня нет! — приказал Егорычев.
— Хорошо, Иван Иванович! — послушно кивнула та, выволакивая за дверь последний стул.
— Ну вот, ребятки, вы начинаете работать вместе. Времени на обучение нет. Будете обучать друг друга в процессе работы. Лариса — толковый редактор, ты, Саша, человек творческий, незаштампованный — вам и карты в руки. Условий не ставлю, ограничении не делаю. Условие одно — выдайте отличный результат, заставьте меня удивиться, рот разинуть. Творите, дерзайте. Окучивайте материал так, чтобы мы все ахнули и загордились: бабулькой, вами и нашим общим делом. Я понятно изъясняюсь?
— Более или менее, — улыбнулся Вассин любимчик.
— Надеюсь, более, чем менее, — проворчал главный. — У меня все. О командировке расскажет Неведова, я ее с утра информацией загрузил. Кстати, — обратился к ней Егорычев, — ты завтра можешь в редакцию не являться, дома поработай. Подготовься,
