попытки вырваться и на разгоревшуюся боль в ноге, я только сильнее сжимал свой захват. Лицо Борьки покраснело, глаза стали вылезать из орбит, он редко и хрипло втягивал воздух. Он запаниковал и перестал осознанно бороться, лишь судорожно дергался, пытаясь освободить горло. Однако рывки постепенно слабели. Я понял, что еще немного, и он отключится. Мелькнула мысль: значит, не помру сегодня. Опять я выкрутился.
Я собрал последние силы и сдавил горло брата так, что, мне показалось, оно хрустнуло. В тот же момент небо упало на меня, и меня не стало…
Очнулся я уже в доме. Пришел в себя от того, что кто-то плеснул водой мне в лицо. Меня схватили за волосы и потянули голову вверх.
– Очнулся, сука…
Борька зло смотрел мне в глаза.
Я молчал, пытаясь сообразить, что происходит и где я нахожусь. Как только сознание начало проясняться, мне показалось, что у меня дежавю – я опять висел на вытянутых руках на стене, почти так, как это было несколько дней назад в бане у Марика. Я осмотрелся – да это был тот самый дом, где когда-то в детстве была наша база. Память рывком вернулась ко мне – я вспомнил все, что произошло до того, как что-то ударило меня по голове. Что же это было? Вернее, кто? Значит, Борька здесь не один, и мне не светило вырваться из его плена. Кто же еще мог остаться верным этому изгою и беглецу. Я даже не мог представить, что это кто-то из Семьи.
– Сынок, что ты хочешь с ним делать?
Прозвучал где-то в стороне жалобный женский голос. Все мгновенно встало на свои места. Тетя Тамара! Значит, она врала, когда говорила, что не знает, где Борька. Вот откуда у белобрысого и вода, и продукты. И вот кто врезал мне по голове.
Тетя Тамара вернулась тем же вечером, когда сбежал Борис. Плача, она рассказал, что он вытолкнул ее из машины, как только выехал из Подгорного. Куда он поехал, она не знала. Значит, на самом деле все прекрасно знала.
– А вы сядьте и посмотрите, что ваш сынок будет делать, – сказал я в пространство, тети Тамары я не видел, похоже, она была в другой комнате. – Наверняка то же самое, что он делал в детстве с кошками и собаками. А когда вырос – с людьми.
Почему-то мне показалось, что тетя Тамара все знает о своем сыне. Только сейчас я понял, почему она была такой тихой и нелюдимой. И все время плакала. Я бы тоже плакал, если бы у моего сына были такие увлечения. Но я был уверен, что сам Росомаха ничего не знал. Вряд ли даже в ослеплении отцовской любви он спустил бы Борьке такое.
– Коля, молчи, – с мольбой в голосе попросила тетка. Она наконец появилась в комнате. – Боренька отпустит тебя, только ты молчи и никому о нем не рассказывай.
Я усмехнулся, неужели она верит в это.
– Тетя Тамара, как вы вырастили такого?
В тот же момент справа мне прилетел хлесткий удар. У меня даже зубы клацнули.
– Молчи, сука! Не трогай мать.
Он хрипел, словно у него было простужено горло. Похоже, следы моего удушения.
– Боря, Боренька, не надо…
Тетя Тамара дернулась ко мне, но под взглядом сына остановилась, заплакала и снова ушла из комнаты. Мне стало ее жалко. Злость прошла. За что матери такое наказание, родной любимый сынок – монстр.
– Отправь ее отсюда, – попросил я. – Пусть не увидит…
– Заткнись!
Он опять врезал мне по лицу. Правда, в этот раз не так сильно.
Болела простреленная нога, болели руки, на которых я висел, спину разрывало, но, как только я увидел, что делает Борька, я обо всем забыл. Он принес с улицы набор инструмента в пластиковом чемоданчике и сейчас выложил на потемневший от времени дощатый стол несколько вещей: пассатижи, две отвертки и молоток. Потом положил рядом с ними свой нож. Однако больше всего меня напугало то, что он сделал потом; Борька взял из хлама в углу комнаты две бутылки и, ударив их друг о друга, разбил. Две получившиеся «розочки» он прибавил в ряд к инструменту.
Заметив мой взгляд, он усмехнулся и пояснил:
– Мои инструменты дома остались, так что придется обходиться подручными средствами.
Я молчал, глядя на осколки бутылок; мне снова пригрезилось, как вслед за уползающей кошкой тянутся внутренности, оставляя в пыли след кроваво-серой слизи…
– Борька, подумай, ведь за меня тебя точно убьют, – попробовал я вразумить его. Я понимал, что уговаривать этого сумасшедшего бесполезно, но очень не хотелось умирать, тем более умирать так.
– Борька, мы же братья…
– Да пошел ты! Брат…
Он грубо выругался и сплюнул.
– Что же ты не думал, что мы братья, когда устраивал мне пакости? А?
– Да с чего ты взял такое?! Я никогда даже не думал тебе вредить.
Он откровенно рассмеялся.
– Ну ты даешь! Да всю жизнь ты мне испортил, тебя всегда мне в пример ставили. И она. – Он кивнул в сторону комнаты, куда ушла тетя Тамара. – И папаша.
Блин! Неужели я пропадаю из-за того, что меня просто ставили ему в пример. Но я ведь действительно никогда не пытался делать пакости Борьке. Сначала из-за его психованного характера, а после, когда он закрылся в свою скорлупу, я просто забыл про него.
– Ты, сука, отобрал у меня даже того, кого я любил больше жизни! Вот скажи, зачем она тебе? Ведь ты красавчик, мог себе еще кучу девок завести. Да я уверен, что их у тебя и так вагон. Ты и Сашу обманывал. И вообще, она для тебя просто игрушка, поиграешь и бросишь. А я бы ее сделал королевой! Все бы богатства Семьи бросил к ее ногам. И она меня любила, я знаю. Но ты не давал ей понять это! Сука! Постоянно лез и лез к ней!
Это был настоящий бред сумасшедшего. Вот в том, что Саша его не любила, я мог бы поклясться. Я понял, что никакие доводы на Борьку не подействуют, но все-таки попытался потянуть время – вдруг кто-нибудь случайно заявится сюда.
– Боря, так давай поедем к Саше и спросим ее. Если, все окажется так, как ты говоришь, я уйду. Без разговоров.
– За дурака меня держишь? – вдруг разозлился он. – Она же тебя боится. Тем более сейчас, когда ты стал старшим в этой банде.
Похоже, эта мысль тоже принесла ему страдание, он скривился и пообещал:
– Нет, я должен тебя остановить. Больше ты никогда
