и рясы Кэт повесила обратно в шкаф.
Затем отец внимательно осмотрел кабинет, насколько позволял тусклый свет фонаря. Его движения были методичны и неспешны. Кэт ждала, когда он завершит осмотр. Даже в плаще ее била дрожь. Только убедившись, что кабинет выглядит так, будто Кэт сюда никогда не заходила, он взял дочь за руку и вывел за дверь.
Снаружи галерея тянулась над северной частью клуатра. Почти вся крыша обвалилась, и одна из каменных оконных рам вывалилась наружу вместе с кусками стены по обе стороны от нее.
— Здесь не опасно, надо только ступать осторожно и держаться левой стороны, — произнес отец. — Держись за мою руку.
Он запер дверь и повел Кэт по галерее к арке. Они оказались в другом помещении, тянувшемся до угла клуатра. Там, где неф собора пересекался с южным трансептом, Кэт заметила небольшую дверь. Почерневшая после Пожара, но не тронутая огнем, она была открыта.
Слабый луч фонаря скользнул по скрывавшейся за дверью винтовой лестнице. В глубоком проеме внутри стены ее спираль поднималась вверх, в темноту.
Кэт коснулась локтя отца:
— Сэр, нам обязательно туда идти?
Она не боялась ни высоты, ни темноты. Но что ее пугало, так это чувство беспомощности и ощущение, что она в ловушке.
— Забудь о страхе, — приказал отец. — Ибо я с тобой.
Он подтолкнул Кэт вперед. Девушка стала карабкаться, вытянув руки так, чтобы одна ладонь касалась стены слева, а вторая — центрального столба справа. Отец закрыл за ними дверь и стал подниматься следом. Он шагал по каменным ступеням такой уверенной, твердой походкой, будто путь ему освещало яркое солнце.
Тень Кэт прыгала в дрожащем круге света от фонаря. Сверху их обдало холодным воздухом. Здесь, внутри каменного каркаса здания, было гораздо прохладнее, чем в комнате, где Кэт пыталась уснуть.
— Быстрее, — прошептал отец. — Поднимайся выше.
Они оказались в коридоре между двумя голыми каменными стенами.
— Тихо, — раздался у нее за спиной приглушенный голос Томаса Ловетта. — Мы сейчас на уровне трифория. Не бойся, пол крепкий и ровный. В конце коридора будет еще одна лестница.
Он положил руку Кэт на плечо и легонько подтолкнул ее вперед. Кэт прошла под аркой. Властный голос отца и уверенность, с какой он здесь ориентировался, подействовали на нее успокаивающе. Трифорий — галерея второго яруса церковного нефа, расположенная над боковыми приделами. Теперь Кэт сообразила, где они находятся. Центральная башня должна быть слева.
В конце галереи вилась еще одна винтовая лестница. Поднявшись по ней, они вошли в другой коридор — по крайней мере, так сначала показалось Кэт. Сделав несколько шагов вперед, она почувствовала изменения. Воздух стал свежее, в нем ощущалось дуновение ветра. Вдруг темнота как будто чуть рассеялась и стала не такой кромешной, как раньше. Кэт остановилась, вытянула правую руку и коснулась грубого камня стены. Потом вытянула левую — и не нащупала никакой преграды.
— Держись правой стороны, — прошипел отец у нее за плечом. — Не смотри вниз. Иди вперед.
Ноги у Кэт стали ватными. Она почувствовала слабость и все же шагнула вперед. Потом еще раз. Вот ее левая рука что-то задела. Колонна. А потом опять пустота.
— Молодец, — похвалил Томас Ловетт. — Осталось всего несколько шагов.
Ее колени словно размягчились, кости и сухожилия утратили форму и твердость, превращаясь в студень. Перед глазами мелькал свет фонаря. Справа закопченный камень, а слева…
Пропасть.
— Смотри только вправо, на стену. Шагай. До башенной лестницы рукой подать.
И снова твердые факты ее успокоили. Они с отцом по-прежнему внутри собора, только очень высоко, над средокрестием, а наверху центральная башня. Они идут по узкому проходу, с одной стороны стена, с другой — арки, а за ними…
Бездна.
Кэт внутри пустой сердцевины башни. Пол собора где-то далеко внизу, на дне этой черной пропасти. Какова ее глубина — восемьдесят футов? Сто?
А потом — Кэт не знала, секунды прошли или целый час, — впереди показалась арка. Кэт шагнула под ее свод, покачнулась и, как подкошенная, рухнула на нижние ступени лестницы.
— Доверься мне и Господу, Кэтрин, — проговорил отец. — Я работал в этом соборе еще мальчишкой. А твой дед трудился здесь каменщиком. Я не дам тебе упасть.
Неожиданно для себя Кэт ощутила мощный прилив любви к отцу, тут же сменившейся ненавистью.
Как ты мог?..
Дальше стало проще. Ноги по-прежнему ныли. К тому же Кэт ослабела от голода. Но она упорно поднималась наверх, и отец не отставал. Кэт поняла, что лестница, по которой они идут, находится в юго-восточном углу башни. Через каждые несколько пролетов в стене было проделано узкое окошко.
Когда они вскарабкались выше уровня хоров, стали видны фрагменты Лондона — руины, пепелище, кое-где горят огни, и все это далеко-далеко внизу. На юге тянулась широкая черная лента реки, по которой туда-сюда сновали лодки, круги света от фонарей плясали на воде. Один раз до Кэт донесся собачий лай.
Иногда они проходили мимо пустых дверных проемов. Отец сказал, что раньше они вели в более не существующие помещения над сводом башни.
— Мы почти пришли, — заверил ее Томас Ловетт. — Совсем чуть-чуть осталось.
Они приблизились к низкому дверному проему, не более четырех футов высотой. Здесь дверь уцелела.
— Пропусти меня вперед, — велел отец.
Кэт посторонилась. Томас Ловетт протиснулся мимо нее. Достав ключ, он поднес фонарь к замочной скважине, отпер дверь и распахнул ее настежь.
Их сразу обдало свежим воздухом. Кэт почуяла запах реки. Тут до нее донесся протяжный слабый стон.
Должно быть, ветер завывает.
Господин Ловетт пролез через дверной проем и обернулся.
— Заходи, — нетерпеливо бросил он. — Держись правой стены.
Кэт последовала за ним и оказалась на открытом воздухе. У них над головами раскинулось затянутое тяжелыми тучами темное небо. Кое-где в просветах мелькали далекие звезды. Некоторое время Кэт стояла неподвижно, дожидаясь, когда глаза привыкнут к свету. Она вдохнула свежий соленый воздух. Единственным долетавшим сюда звуком был шум ветра. От Тауэра на востоке до сиявших вдалеке огней Уайтхолла и Вестминстера на западе весь гомон и суета остались внизу. Кэт никогда не видела Лондона с такой высоты, тем более не покидая пределы Сити.
Еще один стон. Но нет, это не ветер. Звук совсем близко.
— У меня для тебя сюрприз, Кэтрин, — объявил отец. Казалось, ему весело. — Поздоровайся с дядюшкой Олдерли.
Стоны раздавались совсем близко, меньше чем в одном шаге от Кэт, возле двери, ведущей на лестницу. Девушка отпрянула, врезавшись спиной в каменный парапет. Она взмахнула рукой,
