Хорошо, что стандартно много забот. Завтра с утра надо развести сибирских гостей, потом успеть в офис, потом к адвокату, потом в мастерскую, потом еще куда-то, а потом куда-то еще. Надо сейчас сосредоточиться и вспомнить, куда еще.
Вадим обернулся за телефоном, за заметками, и тут — компаньон.
— Иваныч, ну мы, короче, все! Поехали!
— Вы?
— Ну, мы с Таней! Я конверт подарил, невесту поцеловал, рыбу-фиш попробовал… мы поедем, чего время терять?
— Уезжаете? — мир вокруг Вадима стал руинами. — Куда?
— Ну, там решим… Гостиничку снял на день… Ну, я ж тебе больше не нужен? А Танюська ждет, волнуется… В понедельник увидимся! Ну, все!
Вадим встал, чтобы видеть. И видел.
Вот компаньон подошел к Тане, обнял ее, уводит.
Вот Таня оборачивается. Смотрит на Вадима.
Вот компаньон прижимается губами к ее уху, отчего Таня уже не может смотреть на Вадима.
Вот они идут к выходу.
Вот компаньон кивает Вадиму, машет ему рукой — пока-пока.
Вот их уже нету.
И только в висках стучит рефреном — нувсе-нувсе-нувсе…
— Настя! Я тебя люблю! — крикнул Алешенька в диджейский микрофон. — Ты мой лучший друг!
— Горько! — крикнул кто-то из гостей. И Настя Вторая подбежала к своему смешному жениху, и обняла его круглую голову крепко-крепко, и поцеловала в макушку.
— Я сейчас! — Вадим кивнул Лилии Степановне. — Я скоро.
Он обежал столовку, присмотрелся к отъезжающим машинам. Нет, это не то. А вон кто-то за углом шуршит.
— Таня?
— Чего?
Из тени вынырнуло румяное Митино лицо:
— Какая я те Таня, чувак?
— Таню не видел?
— Не видел. Хочешь пыхнуть? Трава-мурава… Как завещал великий Боб Марли…
Но Вадим уже бежал дальше.
Куда они делись?
До Юльки удалось дозвониться не сразу. Оля все время забывала номер, все время путалась в пальцах.
— Юлька…
— Что случилось, Олька? Что с голосом?
— Юлька…
— Да что с тобой?
Оля замолчала, дыша в трубку. На том конце провода произошло шевеление, слышно было, что Юлька кому-то что-то кричит, причем на тему Оли.
— Олька? Але! Олька!
— Да…
— Что с тобой? Говори давай! Слышишь? Что случилось?
— Все очень плохо…
— Что плохо? Что конкретно?
— Все…
— Вот дура! А я тебя предупреждала! Я тебе говорила, что твои заскоки просто так не пройдут! Дура! Тупая лошадь! С тобой все нормально?
— Я не знаю…
— Хватит реветь! Раньше надо было думать! Где ты сейчас?
— Не знаю… Где-то…
— Встань, вымой морду, выпей кофе и собирай вещи! Все! Ты возвращаешься назад, в Москву!
— Юлька…
— В Москву! Господи, не хватало мне геморроя… В Москву, блин! Слышишь?
— Но у нас развод только через месяц!
— Приедешь через месяц и разведешься!
— А где я буду жить, Юлька? Как я буду жить?
— Ой, Господи, наказал подругой… Поживешь у меня, потом выдам тебя замуж, дуру! Вот тупая, а? Все имела и все потеряла!
— Юлька…
— Короче, чтоб первым же поездом! Или самолетом! Как хочешь, хоть на лыжах! И только попробуй мне еще раз взбрыкнуть и уйти от нормального мужа! Все люди как люди! Все живут, тихо трахаются на стороне, не путают личное с семейным! Одной ей, корове, романтики захотелось!
— Я больше не буду…
— Ясен пень, не будешь! Все! Конец связи! Кофе, ликер, ванна, комедию перед сном, пока будешь вещи собирать, — и в люлю! Утром звонишь, докладываешь!
— Хорошо, Юлька! Спасибо! Ты… Настоящий друг…
— Дура!
Вот и такси, быстро.
— Ну, все. — Таня обернулась к компаньону. — Можете не провожать, я сама. Спасибо.
— Эй, куда? Куда это мы собрались? — компаньон встал между такси и Таней. — Куда это моя Золушка сорок восьмого размера решила сбежать?
— Возвращайтесь в зал.
— Не понял? А как же ночь страсти? Мы договорились! Нехорошо обманывать старших!
— Возвращайся в зал! Я уезжаю!
Компаньон чуть-чуть пошел в атаку, хватая Таню за все, что попадалось. Таня чуть-чуть его отталкивала, особенной борьбы никто не предполагал, но было мерзко.
— Остынь, — сказал голос Вадима рядом, и компаньона сильно дернуло. — Иди прогуляйся!
— Ты чего, офигел, Иваныч? — компаньон потирал плечо. — Ты больной? Ты чего, поругаться хочешь? Так давай поругаемся! Давай! Только тебе хуже будет, не мне! Смотри, чтобы не очканул!
— Иди отсюда…
— И что, из-за нее, да? Ты из-за нее сейчас со мной так? А ты хорошо подумал? Нет? Да? Смотри, я могу обидеться, и все!
— Обижайся.
Вадим жестом показал Тане — садись. Таня, ничего не понимая (да нет, все понимая!..) нырнула внутрь.
— Иваныч! — бушевал компаньон. — Ты не понял, я смотрю! Если я обижаюсь, то со мной вместе обижаются налоговая и другие контролирующие органы!
— Давно хотел сказать, — Вадим уже и сам садился в такси. — Все как-то не успевал… Ты уволен.
Захлопнул дверцу. Машина тронулась.
Компаньон бежал еще за машиной, пинал воздух, показывал разные знаки. Потом исчез в весенней ночи, бесследно, растворился.
— Куда вас? — таксист посмотрел в зеркало заднего вида.
— Куда нас? — спросил Вадим.
Таня улыбнулась, покачала головой. Как же хорошо…
— Не знаю, — сказала. — Туда, где тихо…
— Куда-нибудь везите… — перевел Вадим.
Таксист вздохнул, включил счетчик. Ну, что? Повозим, поищем, где тихо, никаких проблем. А по ходу можно подсмотреть в зеркало, как на заднем сиденье целуются? Да, целуются. Точно, целуются! Ну, и хорошо.
Светлана Марковна проснулась рано, как обычно. Сны у нее были короткие, очень экспрессивные. В каждом — несколько сцен, все мелко нашинковано, плотно ужато, раз-два, быстрая перемотка, выпученные глаза, жесты, обрывки фраз — жизнь. В ужасе проснулась, полежала, поворочалась. Снова уснула, снова просмотрела кино.
Истории были о ней, хотя она сама в них главные роли почти никогда не играла. Но то, что тени и неопознанные монстры из прошлого перемалывали ее судьбу — стопроцентно. Отсматривали каждый эпизод, что-то урчали, как-то анализировали, а потом стирали, уничтожали, освобождая в пространстве место для чьих-то новых историй…
