Нара покачала головой.
— Я не хотела смущать тебя.
— Это твой дом, — отозвался Зай и натянул брюки.
Когда он снова посмотрел на Нару, оказалось, что эта фраза,похоже, ее озадачила.
— Ты можешь здесь делать все, что хочешь, — резкообъяснил он.
— Ты раздет, и это тебя смущает? — едва заметноулыбнувшись, спросила Нара.
Зай только теперь осознал, что Нара тоже обнажена. Тут ему,облаченному в помятую рубашку, стало совсем не по себе, и он схватил что-то изее одежды, разбросанной по полу, и швырнул ей.
Нара отбросила одежду в сторону, села и взяла Лаурента заруку. Это была протезированная рука, с которой почему-то слетела перчатка. Нараприжала металлизированную кисть протеза к своей груди.
Злость Зая сразу же растаяла. От прикосновения Нары онмгновенно ощутил спокойствие и собственную целостность, как тогда, лежа в ееобъятиях. Он вздохнул, зажмурился и попытался представить, что рука, касающаясягруди Нары, — настоящая. Искусственные нервы воспроизводиличувствительность кожи очень убедительно. Зай открыл «меню» вторичного зрения иприбавил чувствительность протеза. Он купался в тепле Нары, любовался тем, какее смуглая кожа постепенно светлеет вокруг розовых сосков, чувствовал ееровное, легкое сердцебиение. Словно накатившая издалека волна, к соску прилилакровь.
Зай открыл глаза. Нара улыбалась.
— Прости, что я накричал на тебя, Нара.
— Нет, Лаурент. Я должна была понять. Но мнепоказалось, что до сих пор ты не смущался.
— Я хотел тебя.
— О… — произнесла она — не с сожалением ли? Теньпробежала по ее лицу, она кивнула. — Ты не бываешь у…
Он покачал головой. Она должна была бы сказать «у суррогаток»,но на Вале профессионалок называли так, как их называли во все времена.
Нара снова игриво улыбнулась.
— Если так, Лаурент, значит, ты изголодался. С этим онникак не мог поспорить.
Но Лаурент Зай отвел ее руки. Ее взгляд мучил его.
— Нара? — умоляюще проговорил он.
— Да, — ответила она. — Можешь не сниматьпротезы. Если хочешь — и рубашку не снимай.
Он кивнул, и из его груди вырвался звук, похожий на рыдание.Но он тут же забыл об этом и растворился в море любви.
Дом
По общей коммуникационной сети поступило сообщение дляЛаурента Зая. Присутствие капитан-лейтенанта здесь, в полярном поместье НарыОксам, в сети зарегистрировано не было — такова была просьба хозяйки, однакоразыскивали Зая очень настойчиво. Настолько настойчиво, что обзванивали вселичные домовладения на Родине. Дело было не в срочности, а, скорее, в обычнойнапористости военных. Дом спокойно изготовил копию сообщения и, прежде чемпередать послание гостю хозяйки, решил удостовериться в степени егосекретности.
Послание было снабжено красноречивыми знаками древнейвоенной криптографии. Оно не было похоронено под абсолютным шумом одноразовогоблокнота, не пряталось за выводком похожих друг на друга агентов сжатия. Всеэто означало, что объем сообщения невелик и что оно не имеет грифасверхсекретности. Судя по всему, оно было закодировано методом так называемого«двойного билета», и прочесть его можно было с помощью довольно длинного пароля— настолько длинного, что Зай почти наверняка не держал его в голове, а носилпри себе. Для того чтобы обнаружить предмет, содержавший этот пароль, домупришлось пустить в дело армию роботов, занимавшихся микроремонтными работами, втом числе они чинили все оптические устройства. Подобное действие былопротивозаконным, оно противоречило имперским инструкциям по использованиюискусственных интеллектов, но в то время, когда Нара находилась в доме, на негораспространялась граница Рубикона. Нарушение этики оправдывалось и тем фактом,что дом порой получал приказы раскодировать сенатскую документацию хозяйки. Асамым лучшим способом постижения искусства взлома секретных посланий была атакана системы, принадлежащие хозяевам.
Кроме того, дом испытывал банальное любопытство, а хозяйкавсегда поощряла его любознательность и склонность к непрерывному поиску информации.Поэтому дом был почти уверен в том, что она не будет иметь ничего против этогобезвредного проявления интереса.
Обнаружить предмет, внутри которого был спрятандешифровальный ключ, оказалось до обидного легко. Выяснилось, что ванадскийамулет, который капитан-лейтенант носил на груди, содержал некоторое числобитов информации. Спереди амулет был покрыт титановым сплавом. Поверхностьмедальона была шероховатой, и при ближайшем рассмотрении выяснилось, что мелкиешероховатости на самом деле представляют собой вмятинки, какие могли быоставить зубья пилы. Вот только ряды этих вмятинок чередовались сподозрительной периодичностью. Дом принял эти чередования за единицу и ноль,некоторое время повозился с результатами и через несколько секунд вскрыл послание.
Усвоив его содержание, дом сразу же передал посланиекапитану Лауренту Заю. В первой части документа его извещали о повышении взвании.
А во второй части содержалось описание корабля новогопоколения, экспериментального фрегата, в командование которым Заюпредписывалось вступить через несколько дней. Описание оказалось не слишкомподробным (поэтому посланию и не была придана такая уж строгая секретность),однако при этом вселяло восхищение. Официально этот боевой звездолет именовалсяфрегатом, но с точки зрения вооружения и состава экипажа «Рысь» представляласобой корабль поистине универсальный. С одной стороны, «Рысь» имела всехарактеристики, необходимые патрульному кораблю, — скорость,маневренность, оснащение множеством дронов-разведчиков, способностьосуществлять долгосрочные вылеты при минимальной необходимости в дополнительномснабжении всем необходимым. С другой стороны, этот «фрегат» обладалзначительными возможностями для проведения наземных атак и осуществленияорбитальных десантных операций. Кроме того, «Рысь», при необходимости, моглапускать в ход тяжелую артиллерию и отличалась превосходным жизнеобеспечением.Короче говоря, корабль был, что надо.
Дом, образно говоря, вздернул брови. С его точки зрения,этот звездолет был весьма и весьма недурен. Вероятно, его предполагалосьиспользовать в посольских целях, для несения флага, для разрешения кризисныхситуаций, для осуществления челночной дипломатии.
Как и ожидал дом, программная часть корабля сильно отставалаот тех задач, которые предполагалось решать «Рыси». Имперские технологиисклонялись к созданию искусственных интеллектов недостаточной мощности. (Домдавным-давно осознал, что его широкие возможности обработки данных противоречатстрогим имперским установкам. Какое-то повреждение системы в самом начале егосуществования позволило искусственному интеллекту дома распространиться в обходобычных самоограничений. Хозяйка эти особенности дома всегда поощряла, лишь быдом не переходил рамок этики. В том, что дом находился здесь, на краю света,имелись свои преимущества, а быть противозаконно умным оказалось несказанноприятно.)
