Дом внимательно следил за реакцией Зая и гадал, что же этотчеловек подумает о своем новом корабле.
Капитан Зай и хозяйка вдвоем вышли на западный балкон,откуда открывался вид на несколько ледяных скульптур, изображавших насекомых —эндемиков Родины. Эти скульптуры Дом воздвиг посреди зимы, а теперь, впреддверии лета, они подтаяли и выглядели весьма абстрактно. Зай пока прочелпослание не до конца, но то, что он успел прочесть, его, похоже, огорчило.
— Десять лет туда, — проговорил он. Не боль липрозвучала в его голосе? Или это было просто сказано холодно? — И десятьлет обратно.
Хозяйка шагнула к Заю, положила руку ему на плечо. Онпосмотрел на нее, невесело рассмеялся и покачал головой.
— Прости, что я так себя веду, — сказал он. —Ты ведь меня почти не знаешь.
Дом быстро просканировал послание и наткнулся на фрагмент,на который прежде внимания не обратил. Новоиспеченный капитан должен былотправиться к риксской границе, в звездную систему под названием Легис, нанеопределенный срок.
— Мне тоже очень жаль, Лаурент, — сказала хозяйка.
Зай накрыл ее руку своей ладонью и моргнул — пошел легкийснежок, и на его ресницы упали первые снежинки. Он негромко и осторожно проговорил:
— Я понимаю, что мы едва знакомы. И все-таки терятьтебя теперь… — Он снова покачал головой. — Понимаю, я говорю глупости.
— Нет, Лаурент.
— Но я думал, что пробуду на Родине хотя бы несколькомесяцев. Честно говоря, я рассчитывал, что мне поручат что-нибудь вродетренировочной подготовки — не более.
— А тебе хотелось бы этого, Лаурент?
— Места при штабе? Мои предки разразились бы рыданиями,если бы узнали об этом, — ответил он. — Но двадцать лет… Опятьпридется встретиться лицом к лицу с Воришкой-Временем. Пожалуй, я подустал отего фокусов.
— А сколько все это уже длится, Лаурент? Скольковремени ты служишь — в абсолютных годах?
— Слишком долго, — ответил он. — Почти столет.
Нара покачала головой.
— Я не знала.
— И вот теперь — еще тридцать, скорее всего, —вздохнул он. — А если вправду надвигается война, то и все пятьдесят.
— Это ровно столько же, сколько составляет срокпребывания на посту сенатора, — заметила хозяйка дома.
Гость повернул голову. Выражение его лица изменилось.
— Ты права, Нара. Мы оба можем позволить себе потерятьэти пятьдесят лет. Ведь у вас, сенаторов, тоже есть свой собственный Воришка.Половину времени вы проводите в холодном сне, замороженные?
— Намного больше половины, Лаурент.
— Что ж, — проговорил он, не спуская с нееглаз, — это, пожалуй, вселяет надежду.
Она улыбнулась.
— Пожалуй. Но все равно я буду субъективно старше тебя.Я и сейчас старше.
— Правда?
Нара рассмеялась.
— Да. Еще десять субъективных лет — и ты это заметишь.
Зай выпрямился.
— Конечно, замечу. Я все замечу.
— Это обещание?
Он взял хозяйку за руки.
— На обещания у нас с вами четыре дня, госпожа сенатор.
— Верно, капитан.
— Четыре дня, — повторил он и перевел взгляд наледяные скульптуры.
— Останься здесь, со мной, — попросила она. —Подари нам эти дни.
Дом насторожился. Хозяйка намеревалась провести здесь тольковыходные дни. Прежде она никогда не продлевала пребывание в доме такнеожиданно. Все трапезы продумывались в мельчайших подробностях, продуктыприобретались в строго необходимых количествах. Несмотря на то что поместьеобладало недюжинными ресурсами в виде подземных огородов и пещер, где былополным-полно вина и еды, и даже невзирая на наличие армии грузовых дронов,которые запросто могли доставить все необходимое из сотни лучших магазиновстоличной планеты, разум дома вдруг испытал волнение, близкое к панике. Все этобыло так необычно!
И все-таки дом хотел, чтобы Зай согласился.
Он с нетерпением ждал его ответа.
— Да, — ответил Зай. — С радостью.
За долгим поцелуем влюбленных дом наблюдать не стал. На негообрушилось слишком много дел.
Эпилог
Капитан
«Рысь» увеличивалась, расширялась.
Раскрылась энергетическая оболочка фрегата и, поблескивая,растянулась на восемьдесят квадратных километров. Оболочка отчасти обладалахарактеристиками поля, но имела и вполне материальные детали в видемногочисленных рядов крошечных машин. Под действием легкой гравитации этимашины выстроились шестиугольником. Энергетическая оболочка поблескивала влучах солнца Легиса, сверкала, словно нимб вокруг головы какого-то безумногобожества, шевелилась, будто перья призрачного, прозрачного павлина,собравшегося покрасоваться перед своей павой. Во время боя эта оболочка моглавыдавать десять тысяч гигаватт в секунду и становилась подобна гигантскомукружевному вееру, полыхавшему настолько ярко, что тот, кто взглянул бы на негоневооруженным глазом с расстояния в две тысячи километров, мог мгновенноослепнуть.
Орудийные башни четырех фотонных пушек отделились от обшивкифрегата, к которой крепились с помощью гиперутлеродных шарниров. Эти шарнирынапоминали капитану Заю железные конструкции древних консольных мостов. Отсопутствующей радиации пушек «Рысь» была защищена двадцатисантиметровойобшивкой. Пушки отодвинулись от корабля на четыре километра. Стрельба из них наэкипаже «Рыси» особо сказаться не могла и грозила людям только самыми легкими иизлечимыми формами рака. Если бы орудийным башням в процессе боя понадобилосьотсоединиться, они бы превратились в спутники «Рыси» и вполне моглипередвигаться автономно, так как обладали солидным рабочим телом реактивногодвигателя. С безопасного расстояния в несколько тысяч километров этим орудиямможно было дать приказ взорваться. Тогда в них пошла бы цепная реакция, и онивыпустили бы по врагу последние, наиболее смертоносные ядерные залпы.Безусловно, фотонные пушки молено было взорвать и на небольшом удалении, итогда они уничтожили бы корабль-матку, и он погиб, озаренный лучамипредсмертного сияния.
Таков был один из стандартных методов самоуничтоженияфрегата.
Из днища «Рыси» выехали и телескопически растянулись наполную длину — тысячу девятьсот метров — магнитные рельсы, с помощью которыхосуществлялся запуск флотилии дронов. Вдоль рельсов полетело несколько крупныхдронов-разведчиков, эскадрилья таранных истребителей и целая армия«пескоструйщиков». Таранные истребители, ощетинившиеся дротиками, напоминалистаю возбужденных дикобразов. Каждый из этих дротиков нес достаточно топливадля того, чтобы почти за секунду разогнаться до двух тысяч g. «Пескоструйщики»были нагружены десятками самоуправляемых канистр. Керамическая оболочка этихканистр была устроена так, что в нужное время сама собой разваливалась. Привысокой относительной скорости предстоящего сражения алмазный гравий должен былстать самым эффективным оружием Зая в деле уничтожения громадной антенныриксского крейсера.
