Себаштиану почувствовал себя опустошенным, физически и нравственно, но он пока не узнал ответы на все вопросы.
— Моя мать… — начал он, — была вашей пациенткой.
Дель Кампо наклонил голову в знак согласия.
Себаштиану кивнул на кожаную папку.
— История болезни, — продолжал он, — где описано ее психическое заболевание и то, как вы ее лечили.
— Рано или поздно ты все равно узнал бы правду.
— Правду? — переспросил Себаштиану. — Или вашу правду?
— Не будем играть словами. Твоя мать доверяла мне, и не я предал ее.
— Но лечение не привело к успеху. Она в результате покончила с собой.
От Себаштиану не ускользнуло, как судорога боли исказила на миг лицо дель Кампо. Португальцу хотелось заставить страдать — сильно страдать — человека, сидевшего напротив.
— Вы разработали схему лечения и упорно ее придерживались, но потерпели сокрушительное поражение.
Дель Кампо промолчал, и Себаштиану продолжил:
— Моя мать страдала жестокой депрессией. Молодая и красивая женщина, казалось, имевшая все, вдруг утратила веру в жизнь. Я был маленьким ребенком, но ее печальные глаза не могу забыть до сих пор. И отца, пытавшегося сохранить мужество. Они обратились к вам.
Взгляд дель Кампо стал рассеянным, затуманившись от воспоминаний.
— Я познакомился с твоей матерью раньше твоего отца, — пояснил он. — Когда она заболела, они пришли ко мне. Твой отец сам просил меня проведать ее как-нибудь дома на Олавиде. Там я ее нашел. — Психиатр впился взглядом в Себаштиану. — Я мог ей помочь.
— Вы допустили ошибку. Из-за вас ее состояние только ухудшилось. Я внимательно читал карту. Вы довели ее до сумасшествия. Вы влюбились в мою мать и вообразили, что она ответит вам взаимностью. Как трогательно!
Коньячный бокал мелко задрожал в руках доктора.
— Не смей так говорить, — запротестовал он. — Я никогда не причинил бы ей вред. Однако… возникли осложнения. Не по моей вине.
— Оправдания теперь ничего не стоят. Невозможно отрицать, что здоровье матери, физическое и психическое, становилось все хуже и хуже. Наконец она не вытерпела и наложила на себя руки. Вы виноваты в ее смерти, как и в смерти многих других людей. Бог свидетель, вы за это заплатите.
— Я расплачиваюсь всю жизнь, — сурово сказал доктор. — И все же обстоятельства имеют значение. Она вышла замуж не за того человека и долгие годы жила без любви. А для твоей матери любовь имела особую ценность. Она не могла существовать без любви.
— О чем вы говорите?
— О себе, Себаштиану. — Он поставил коньяк на боковой столик и привстал, переместившись на краешек кресла. — Клянусь, я любил твою мать больше жизни.
Себаштиану почувствовал, что по телу прошел озноб и перехватило дыхание.
— Эту чушь я уже читал в отчете. Вы лишились рассудка и как врач сделали все возможное, чтобы она лишилась своего. Вы надеялись довести ее до помешательства, чтобы она бросила отца, но зашли слишком далеко. Воображая себя Богом, вы всего лишь жалкий и подлый человек.
Дель Кампо вскочил с кресла, словно подброшенный пружиной. Краска гнева бросилась ему в лицо.
— Не смей так со мной разговаривать! Я признался ей в своей пылкой любви, но она была женщиной добропорядочной и не могла ответить мне взаимностью. И все же я чувствовал, что она любит меня. — Дель Кампо заметался по комнате, как дикий зверь в клетке. — Я хотел увезти ее, положить в больницу, но ее муж, твой отец, воспротивился. Возможно, он заподозрил что-то. Но я понимал, что она не выживет так, без помощи. Она нуждалась во мне.
— Вы очень больны, — промолвил Себаштиану. — Если моя мать любила вас, то только в вашем болезненном бреду…
— Лжешь! — взвыл дель Кампо.
Он остановился напротив Себаштиану, прижав к телу стиснутые кулаки. Себаштиану показалось, что дель Кампо вот-вот набросится на него, и подобрался, отдавая себе отчет, что доктору с ним не справиться, если дело дойдет до рукопашной.
— Моя мать была психически больна, но она осознавала, кто был ее мужем, и любила этого человека. Вы же решили, что мать предала вас, когда не захотела уйти от отца. Вы страдаете манией величия и перепутали мираж с действительностью.
Себаштиану душила ярость. Он видел перед собой человека, который уничтожил его семью. Слабым утешением служило осознание того, что справедливость восторжествовала: прошлое отмщено, в своем сердце он примирился с родителями, а старый «друг Кембриджа», Каин, разоблачен. Потом в голове мелькнула мысль, что дель Кампо, возможно, вооружен. В гнетущем молчании прошла минута, прежде чем врач вернулся в свое кресло и вновь взял в руки бокал с коньяком.
— Ты меня разочаровываешь. Я предполагал, что такой умный человек, как ты, сумеет разглядеть правду.
Себаштиану держался спокойно.
— Мне известна правда. Признаю, что вычислить вас было непросто, но…
Дель Кампо разразился каркающим смехом.
— Расскажите, профессор. Расскажите.
Португалец покосился на большие напольные часы с боем, стоявшие в глубине гостиной, позади кресла дель Кампо. Он вошел в дом пятнадцать минут назад. До появления Беатрис оставалось минут десять.
— Назначенное вами лечение не помогло моей матери и повлекло за собой нарушение гормонального фона и обмена веществ, что ускорило ее падение в пропасть. Вы убили мою мать, это не подлежит сомнению. Вы довели ее до помешательства, и она не выдержала. И точно так же вы разрушили жизнь моего отца, хорошего человека, которого я несправедливо ненавидел.
Доктор опять, как и в начале разговора, сидел, откинувшись в кресле и сжимая коньячный бокал. Тень улыбки блуждала по его лицу.
— Смерть моих родителей стала и вашим концом. С тех пор вы жили в аду, откуда нет возврата.
Дель Кампо снова расхохотался.
— Ад! Какое подходящее определение! И все-таки выход уже найден. Но продолжай, я тебя внимательно слушаю.
— После смерти матери вы потеряли голову, — повторил Себаштиану. Однако, как сильный человек, вы сумели справиться с несчастьем. Окончательно вас добила кончина моего отца. — Себаштиану импровизировал, на ходу восстанавливая цепь событий, помогая себе воображением. Ему даже не нужно было искать подтверждение на лице дель Кампо.
— Блестящий вывод, профессор. Он сделан, бесспорно, на основании обширного опыта. Но фактических доказательств явно недостаточно. Итак, продолжим.
— Но тут благодаря стечению обстоятельств в вашем искривленном сознании забрезжил свет. Следует отметить совпадение двух факторов. Во-первых, вас осенила идея, что, сочетая новое психотропное лекарство под названием оланзапин и жесткую шоковую терапию, вы способны предотвращать и излечивать психозы с выраженными суицидальными тенденциями. Именно то, что вам не удалось с моей матерью.
