Пабло зажмурился. Возможно… Но если Португалец ошибается и один из трех типов все же и есть очередной убийца Каина…
— Предположим, Себаштиану прав, — сказал он. — Тебе ближе до места, следовательно, ты приедешь раньше. Будь осторожна, Беа.
Такси медленно кружило по Моралехе. Себаштиану, сидевший сзади, испытывал разноречивые чувства: усталость, угрызения совести и гнев. От предчувствия, какие открытия могли его ожидать, Португальца бросало в дрожь. Он выключил мобильный прежде, чем Беатрис начала ему названивать. Дальнейший путь и конечная цель представлялись ему ясно и отчетливо, и настала пора остаться наедине с собой и подумать. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь ослабить напряжение, сковавшее мышцы.
На копии жесткого диска дель Кампо Себаштиану обнаружил еще один архив. Его чтение причинило Португальцу почти такую же боль, как и откровения из коричневой папки. Он не смог побороть искушение скрупулезно изучить содержание диска, открывая один за одним все файлы и директории и подробно анализируя каждую мелочь. Он испытал шок, увидев имя своей матери в заголовке истории болезни; потрясение сменилось ужасом, чтобы затем уступить место сдержанной ярости. Дель Кампо придется ответить за многие преступления нынешней ночью.
Пустынную дорогу среди роскошных вилл и раскидистых аллей застилал густой туман. Машина преодолела последний спуск перед резиденцией дель Кампо и остановилась у решетчатой ограды с указанным номером. Себаштиану расплатился и вышел из салона. Он дождался, когда такси уедет, приблизился к домофону и нажал звонок. Он не удивился, что почти сразу калитка автоматически открылась. От калитки к дому бежала гравийная дорожка; по краям выстроились в почетном карауле кипарисы. Яркие галогеновые прожектора высвечивали вечнозеленых стражников, чьи остроконечные силуэты выступали из тумана. Справа простирался большой сад, метров через пятьдесят он заканчивался живой изгородью. Себаштиану шел не спеша и слышал, как приглушенно похрустывает в тумане гравий под его ногами. Дождь внезапно прекратился, но сырость пробирала до костей.
Аллея вела к двухэтажному особняку колониального вида, с широким портиком и четырьмя белыми колоннами. Чуть поодаль Себаштиану заметил синий «мерседес» психиатра.
Португалец приблизился к атриуму и взошел по ступеням. Парадная дверь была открыта, что лишь подтверждало его догадку: дель Кампо предвидел его появление. Переступив порог, он снял пальто, оставив его на вешалке красного дерева, и задержался в холле. Прошла целая минута, прежде чем он медленно оглянулся вокруг: изысканный холл, со вкусом меблированный в классическом стиле и украшенный ценными картинами. Величественный вестибюль, достойный жилища знаменитого врача. Наконец Себаштиану собрался с духом и вошел в гостиную.
— А, Себаштиану, — раздался знакомый голос дель Кампо. — Я ждал тебя.
Освальдо Косио свернул с автострады Бургоса на длинное шоссе, которое тянулось до Моралехи и обрывалось под арками, отмечавшими границу территории коттеджной застройки. Взглянув в зеркало заднего обзора, он убедился, что там по-прежнему отражаются фары преследовавшей его машины. Косио нырнул под арку и неторопливо (чтобы не потерять из виду преследователя) выехал на дорогу Гайтанес. Воспользовавшись первой возможностью уйти направо, он углубился в боковую улочку — небольшой тупик, завершавшийся круглой площадкой, где можно было развернуться в обратную сторону. Косио улыбнулся. Он все еще помнил расположение улиц, где прежде промышлял разбоем. Он наддал газу, увидев, что его тень скользнула за ним. В конце тупика он развернулся кругом и помчался навстречу преследователю. В свете фар он рассмотрел за рулем маленького чернявого водителя с перепуганным лицом. Косио резко затормозил перед капотом другой машины, заблокировав путь, и молниеносно выскочил из автомобиля. Не прошло и секунды, как сквозь распахнутую дверцу на чернявого водителя уставилось дуло пистолета.
— Эй ты! На кого шестеришь?
Омар оцепенел от страха, но многолетний опыт выживания на улице спас ему жизнь и на этот раз.
— Никова. Я толька… — Он заикался. — Комизар Гонзале фриказал зледить за вами, и взе. Я ваше не в курзах. — Язык у Омара заплетался, и, защищаясь, он выставил вперед ладони, как будто это могло ему помочь.
— Заткнись, — велел Освальдо.
Перед ним стояла дилемма. Если он убьет придурка на месте, это явно осложнит дело. Выстрел может всполошить округу, а Косио не собирался оставлять за собой двух покойников нынче ночью. Отступать от плана не стоило. С другой стороны, какие могли быть гарантии, что араб-маломерок не свяжется с хозяином, как только почувствует себя в безопасности.
— Ключи, — потребовал Косио наконец, сопровождая слова жестом.
Омар подчинился не задумываясь. Освальдо отогнал свою украденную машину на тротуар и уселся в салон позади Омара, кинув ключи на переднее сиденье.
— А теперь заводись и разворачивайся, — распорядился он. — И остерегайся дать мне повод вышибить тебе мозги, шпендик.
— Вопреки всему мне было нелегко поверить, что именно вы затеяли это безумие.
Сидя в глубоком мягком кресле, обитом бордовым бархатом, Себаштиану окинул взглядом комнату. Просторная гостиная в доме врача была обставлена викторианской мебелью красного дерева и заполнена книгами, энциклопедиями, картинами и гравюрами. Пол, выстеленный паркетом из дерева глубокого бордового оттенка, был покрыт красивым персидским ковром. Массивная люстра свисала с потолка, но она не горела. Фигуры двух мужчин в комнате освещались лишь пламенем жарко горевшего камина.
Доктор дель Кампо внешне преобразился: он теперь мало походил на хладнокровного, выдержанного человека, знакомого Португальцу по прежним встречам. Как в недрах пробудившегося вулкана клокочет яростный огонь, так и в душе доктора бушевал пожар, о чем говорили едва приметные проблески безумия в глазах и неуловимое напряжение, проскальзывавшее в каждом движении. Именно в такой манере играет драму великий актер, передавая неистовство и силу в спокойной сцене.
Свет камина выхватывал из темноты только половину его лица.
— Безумие? Да что ты знаешь о безумии? Нет, Себаштиану. Однажды, давно, я лишился рассудка, но теперь это прошло. Теперь мой ум ясен.
Дель Кампо, откинувшись на спинку кресла, согревал в ладонях округлый бокал с коньяком. Он медленно поворачивал бокал, и Себаштиану завороженно наблюдал, как капли жидкости, точно слезы, скатывались по стеклу при каждом всплеске.
Португалец наклонился вперед и положил коричневую папку на стол, стоявший между ними. До приезда Беатрис и Пабло оставалось не много времени.
— Прежде всего, — сказал он, — почему Морантес?
Врач ответил не сразу, слегка покачивая бокал легким движением кисти.
— Нельзя вернуться из Города мертвых, не пролив слез, — проронил он в конце концов. — Так говаривал твой отец. Мне нужна была гарантия, что ты придешь на свидание. — Он игриво усмехнулся. — Я послал приглашение, которое ты не смог бы отклонить.
