которого рассчитывал Вильгельм III, с самого начала открыто встал на сторону Франции и провозгласил в Брюсселе герцога Анжуйского королем. В Англии новый парламент был наполнен тори — противниками войны. Торийское министерство настаивало на признании нового короля Испании, и так как его признала даже Голландия, то и Вильгельм III должен был согласиться на это. Он мог рассчитывать только на жадность Людовика XIV, и он не ошибся. Поступок Людовика XIV был одобрен, потому что он предоставлял Испанию испанцам под властью их нового короля. Тори и виги ожесточенно боролись между собой, но были два пункта, в которых они были согласны. Ни те, ни другие не хотели допускать занятия Нидерландов французами; ни те, ни другие не желали терпеть претензий Франции на установленное революцией 1688 года протестантское престолонаследие.
В своем высокомерии Людовик XIV не понял, что в пору удачи необходимо соблюдать умеренность. От имени своего внука он ввел французские войска в семь крепостей, известных под названием Голландского барьера, в Остенд и прибрежные города Фландрии. Даже мирный парламент тотчас присоединился к требованию Вильгельма III об удалении войск, уполномочил его заключить оборонительный союз с Голландией. Впрочем, политика короля была сильно порицаема, а его прежних министров — Сомерса, Рассела и Монтегю, ставших теперь пэрами, привлекли к суду за участие в заключении договоров. По вне Палаты общин народное чувство по мере выяснения планов Людовика XIV разгоралось. Он отказал в восстановлении Голландского барьера, а на Ла-Манше собрался сильный французский флот — как думали, для поддержки новой высадки якобитов, план которой был изложен министрами Якова II в письме, перехваченном и представленном парламенту. Это возмутило даже Палату общин. Число матросов было увеличено до 30 тысяч, а солдат — до 10 тысяч. Кент прислал представление против коварных приемов, которые тори использовали против политики короля, и попросил о замене адресов назначением субсидий. Эти доказательства перемены в настроении народа побудили Вильгельма III отправить английский отряд в Голландию и заключить с нею тайный договор об отнятии у Людовика XIV Нидерландов и о передаче их вместе с Миланом Австрийскому дому для уравновешивания вновь обретенного Францией могущества. Англия отчаянно надеялась на мир, когда неожиданный шаг Людовика XIV принудил ее к войне.
Согласно Риксвикскому миру, он признал Вильгельма III королем и обязался противодействовать всем нападкам на его престол. Но в сентябре 1701 года он прибыл в Сен-Жермен к умиравшему Якову II и обещал после его смерти признать его сына королем Англии, Шотландии и Ирландии. Это обещание, в сущности, равнялось объявлению войны, и вся Англия тотчас решила принять вызов. Людовик XIV затрагивал уже не интересы Европы; он поставил вопрос о разрушении дела революции и о восстановлении в Англии католицизма и деспотизма при помощи французского оружия. В подобном вопросе между тори и вигами не было разногласий. Когда в 1701 году, в связи со смертью последнего ребенка принцессы Анны[4], был издан новый «Закон о престолонаследии», ни один голос не высказался за Якова II или за его сына. Точно так же были обойдены вниманием потомки дочери Карла I, Генриетты Орлеанской, единственная дочь которой вышла замуж за католика, герцога Савойского[5]. Парламент вернулся к поколению Якова I. Его дочь Елизавета была замужем за курфюрстом Пфальцским, а ее единственная оставшаяся в живых дочь София была вдовой умершего и матерью тогдашнего курфюрста Ганноверского. Софии и ее преемникам и передал корону «Закон о престолонаследии». Было установлено, что всякий государь Англии должен принадлежать к установленной законом английской церкви. Всем будущим королям было запрещено без согласия парламента покидать Англию, а иностранцам — занимать какие бы то ни было общественные должности. Независимость судов была утверждена постановлением, запрещавшим отстранять судей от должности не иначе чем по ходатайству парламента перед короной. Оба принципа — что король действует только через своих министров и что последние ответственны перед парламентом были подтверждены требованием, чтобы все общественные дела решались в Тайном совете и все решения подписывались его членами.
Эти постановления придали законченность установленному «Биллем о правах» парламентскому устройству. Единодушие народа, уже выразившееся в этом действии торийского парламента, проявилось затем во встрече короля при возвращении его из Гааги, где его терпение и ловкость были увенчаны заключением новой Великой коалиции между Империей, Англией и Соединенными провинциями. К союзу скоро при соединились Дания, Швеция, Пфальц и большинство германских государств. Парламент 1702 года, в своем большинстве еще состоявший из тори, ответил на горячие призывы Вильгельма III набором для предстоящей войны 40 тысяч солдат и такого же количества матросов. Против нового претендента был принят «Билль об опале»; все члены обеих Палат и все лица, занимавшие общественные должности, были обязаны присягой поддерживать престолонаследие Ганноверского дома.
Король был уже слишком слабым, чтобы лично участвовать в походе; это заставило его доверить ведение войны в Нидерландах единственному англичанину, проявившему способности крупного полководца. Джон Черчилль, граф Мальборо, родился в 1650 году и был сыном девонширского кавалера, дочь которого после Реставрации стала любовницей герцога Йоркского. Позор Арабеллы, пожалуй, скорее, чем преданность отца, доставил ее брату место в королевской гвардии, и после пятилетней службы за границей под командой Тюренна молодой капитан стал командиром английского полка, состоявшего на службе у Франции. Он уже проявил некоторые достоинства прекрасного солдата: спокойное мужество, смелость и предприимчивость, умеряемые холодной и ясной рассудительностью, а также осторожность и никогда не покидавшую его способность переносить утомление. Позже он проводил в разведках целые дни, а при Бленгейме 15 часов оставался в седле. Но мужество и военные таланты оказались для Черчилля по возвращении его к английскому двору не столь важными, как его привлекательная внешность. Во французском лагере его называли «английским красавцем», а его обращение отличалось такой же привлекательностью, как и его внешность. Даже в старости он был почти непобедим: по словам Честерфилда, «он соединял в себе все прелести» и сохранял всегда то беззаботное очарование, которое принесло ему расположение леди Кастлмейн». Подарок в 5 тысяч фунтов от любовницы короля послужил основой его состояния, скоро разросшегося, так как с годами благоразумная предусмотрительность красивого молодого солдата переродилась в скупость. Но в деле своего возвышения Черчилль главным образом рассчитывал на герцога Йоркского, и он заслужил это той преданностью, с которой в качестве его придворного разделял судьбу герцога в тяжелые дни папистского заговора. Он сопровождал Якова II в Гаагу и в Эдинбург и по возвращении его оттуда был награжден пэрством и чином полковника лейб-гвардии. Услуга, оказанная им Якову II после его восшествия на престол и состоявшая
