ему всё?! Омерзительные визидары. Нет, они будут в ногах вымаливать прощение за его погубленную жизнь. И он ещё не знает, скольких пощадит. Ведь он уже который век должен был жить не здесь… Память опять подкинула сцену из детства. Видимо, такой был сегодня у него день — Печальных воспоминаний…
Как-то гуляя по Медикату, маленький Хьюго выбрал себе будущий дом — один из особняков на Миндальной улице. Там, на берегу реки, стояли дома в виде животных. Здесь был Дом-краб и Дом-рыба, Дом-Бык и Дом-Курица. Но Хьюго нравился переливающийся Дом-Змея. Его построили в виде свернувшейся змеи, которая подняла голову. Покатая закруглённая крыша особняка была покрыта красивой черепицей, опалесцирующей на солнце от синего до красно-зелёного. В этом доме все окна были круглыми, кроме тех, которые располагались в башне-голове — там они были в виде двух больших — жёлто-зелёных глаз-витражей. Хьюго так хотел этот дом! Он стоял у забора и плакал, стуча кулачками, пока мать уговаривала его уйти. Позже ему сказали, что там живёт семья ремесленницы Атвы То. И змея — в их роду обозначала символ мудрости. Но для Хьюго змея была знаком силы и хитрости: подкрасться, вот так вот, кольцами сдавить жертву и придушить. Это была ещё одна причина убить семью ремесленников То.
Когда Хьюго отдал приказ и направил малумов на долину, он был уверен, что завтра или, в крайнем случае, послезавтра, будет стоять в башне Дома-Змеи и смотреть на Медикат через жёлто-зелёные окна. Так он думал… Отличный был план. Тщательно подготовленный, но…он не сработал. Хьюго захотелось кому-нибудь пожаловаться на судьбу. Рассказать о злом роке, обидах и визидарах, которые испохабили ему жизнь. Он это мог сделать только с одним живым существом. Самым близким. Единственным. Она была нужна ему срочно. Сейчас.
— Да где эта чертова дрянь Алаун?! — вдруг в нетерпении закричал он, и бледная Рейчел, которая подбрасывала дрова в камин, в страхе побросала поленья и со словами: «Сейчас найду её», пулей выскочила за портьеры.
Когда через десять минут, Алаун тихо зашла в зал, Хьюго кинулся к ней, не заметив румянца на её щеках и блеска в глазах. Он схватил девушку за хрупкое плечо и практически кинул в кресло:
— Послушай… Мне надо высказаться, вылить всё, что на душе. Я расскажу, чего ещё меня лишили эти животные, именующие себя визидарами…
И он стал рассказывать о видах с замковой стены, о Счастливой реке, о Медовом празднике, о городе Чудотворцев, о жизни в долине.
Хьюго разошёлся не на шутку, жестикулировал, вспоминая подробности. И даже когда в зал зашёл Малыш, чтобы что-то сказать, Хьюго, не прерываясь, рукой приказал ему молчать и ждать. А сам продолжил бурный монолог, перемежающийся жалобами на ненавистных ремесленников. Взгляд Алаун потух. Она сникла. Долго слушала его, не прерывая, но потом вдруг спросила:
— В долине прохладно, как же визидары выращивали такие чудные плоды и растили южные цветы? Они их видоизменяли своим волшебством, но ведь таким растениям всё равно нужен особый климат?
Хьюго нервно дёрнулся, из-за того, что она его перебила. Потом хмыкнул над её глупостью и объяснил:
— В лавках Медиката можно было найти столпы погоды. Нам такие были не нужны, а вот в долине они использовались повсеместно. Их придумал ремесленник Пинар, кажется. Столпы погоды представляли собой небольшие каменные глыбы. Их нагревали в печах мастерских до нужной температуры. И столпы держали её очень долгое время, накрыв пространство вокруг себя температурным куполом.
Малыш, который всё это время стоял, облокотившись у стены, вдруг ожил. Он шагнул к Хьюго, вытаращив глаза:
— Температурный купол…столпы погоды…
— Что с тобой?! — оторопел от такой наглости Хьюго.
— Хозяин, кажется, я знаю, как они сделали защитный купол. По-крайней мере, на основе какого волшебства. Они чем-то поменяли энергию столпов погоды или, помните, вы рассказывали о Башне Силы? Которая заряжала волшебные палочки? А не кажется ли вам, что палочки не работают потому, что Башня Силы сейчас выполняет защитную функцию?
Хьюго задумался, почесал подбородок, дёрнул себя за прядь волос и пожевал их, что он делал только в моменты сильного волнения, а потом медленно сказал:
— Да. Я больше чем уверен, что ты прав. Да что там. Я уверен на сто процентов, что именно на основе этих столпов и Башни Силы и держится защитная стена. Теперь надо понять, как эту информацию использовать.
Хьюго поднял глаза на Алаун и произнёс:
— Сегодня определённо очень счастливый день!
Не может дурак стать умным, а немой — болтуном
Дом-корабль уже три часа, мелодично поскрипывая, плавно махал крыльями. Сначала визидарам было непривычно лететь — они прилипли к окнам и бурно обсуждали то, что видели под собой. Они с удивлением смотрели на изломанную полосу побережья, потом разглядывали проплывающие под ними островки. И только Стурла, спокойный и сосредоточенный, крутил штурвал, сверяясь с картой грифельной доски, на которой появлялся след проделанного ими пути. Гном даже стал что-то напевать, притоптывая ногой в такт. Песня была энергичной. Чувствовалась в ней мощь. Но пел он её на незнакомом языке. Пинар спросила его:
— Что ты поёшь?
— Боевую песню викингов, — прервался ненадолго Стурла и продолжил петь.
— Интересная песня, — кивнул Пинар, — о чём она?
Конечно Пинар не понимала смысла, ведь на ней одной не было переводного медальона, такого, как у других. И Бёрнис стала ей на ходу переводить то, что слышала:
— В песне Стурлы говорится о любви музыканта Виллемане и его девушки Магнхильд…
Но тут Стурла запел так громко, с азартом, что Бёрнис замолкла. И все слушали, пока Стурла в последний раз не притопнул ногой и не замолчал.
— Красивая песня, — сказала Пинар, — но я не пойму, почему она боевая? Хотя звучит вполне угрожающе. Но она же о любви.
Стурла, глядя вперёд, повернул штурвал и ответил ей:
— Музыкант Виллеман был влюблён в девушку Магнхильд и хотел на ней жениться. Но по пророчеству её посулили в жертву водяному троллю. Магнхильд плакала, а Виллеман пообещал ей, что построит мост через озеро, где жил водяной тролль. И тогда тот не сможет забрать девушку. Виллеман выполнил обещание. Но предсказание всё же свершилось: когда Магнхильд ехала к жениху, то соскользнула в воду и всё-таки досталась троллю. Тогда Виллеман взял свою арфу и пошёл на берег озера. И стал играть, как никогда в жизни. Струны рвались под его пальцами, но он играл и играл, пока тролль не выдержал и не отдал ему невесту.
Тут Стурла оглядел визидаров.
— Так
