убежать становились невыносимыми, но у нее ничего не получалось. Она даже не могла думать, не могла кричать. Оставалось лишь смотреть, как нож рассекает белую кожу.
— Борись! — попыталась закричать она. — Останови его!
Когда эхо вернулось, Энни вдруг поняла, что это происходит не с ней. Мучили Остру.
— Борись, Остра, борись, ради любви всех святых! Я не могу тебя потерять!
Затем что-то изменилось, и Энни выбросило из потока. Она в первый раз увидела лицо Остры, ее пустой, полный ужаса взгляд, а потом видение исчезло.
В отчаянии Энни бросилась обратно, устремляясь то вверх, то вниз, но больше не могла увидеть свою подругу, да и Казио вновь куда-то исчез. Однако Энни не сдавалась; она должна была их отыскать. Она обладала силой, способной их отыскать, вернуть к жизни, даже если они мертвы. Клянусь святыми, я это сделаю, подумала она.
Она проснулась, не понимая, кто она и где находится, казалось, еще немного, и она потеряет себя окончательно. Все ее тело содрогалось. Она безутешно плакала, и, хотя она наконец поняла, что ее разбудила Эмили, она не могла с ней говорить. Только после того, как Неренай принесла свой чай, Энни сумела немного прийти в себя и выслушать, что говорит Эмили.
— Повтори, Эмили, — прошептала Энни,
— Ваше величество, — сказала Эмили. — Армия Ханзы.
Энни открыла глаза и увидела, что девушка стоит на коленях перед ее постелью.
— Что с ней?
— Вас… не было в течение двух дней. Мы не могли вас разбудить.
— И что произошло?
— Два дня назад подошло еще пятнадцать тысяч вражеских солдат. Они атаковали нас вчера утром. Им удалось перебраться через канал и окружить крепость.
«Крепость окружена. Остра и Казио мертвы. Церковь, флот с севера…»
Это слишком много, слишком…
— Где Артвейр?
— В зале.
— Подай мне одеться.
Из коридора доносился шум. Когда Энни вышла, чтобы встретиться с Артвейром, она увидела, что в зале собрались ее гвардейцы и сефри.
— Что все это значит? — спросила она.
— Обычная предосторожность, ваше величество, — ответил Артвейр. Возможно, крепость падет. Мы хотим вывести вас отсюда.
Она кивнула. «Пусть Артвейр берет все на себя. Возьми Резвую и скачи прочь, не оглядываясь, найди Казио; возможно, он еще жив…»
Энни чувствовала, что теряет остатки уверенности. Нет, она так не хочет. Энни подумала об Остре, об ужасных пытках, которые ей пришлось вынести, о тех, кто мог так поступить с ее подругой, и к горлу подступила тошнота. Мертва ли Остра? Весьма возможно. А теперь смерть придет и к ней.
Но куда она поедет? Где будет в безопасности?
— Нет, — возразила Энни. — Подожди.
— У нас нет времени, ваше величество. Они уже на подступах.
— Я сказала, подожди.
— Ваше величество, — напряжено повторил он.
Она отчаянным усилием подавила надвигающийся ужас.
— Отведи меня туда, откуда я смогу видеть, что происходит, и объясни все по дороге.
— Ваше величество…
Она взглянула на Артвейра, и он прикусил язык.
Они направились к уже хорошо знакомой башне.
Солнце еще оставалось далекой полусферой на востоке, и землю покрывал тяжелый туман. Воздух наполняли свежие ароматы осени, которые принесли ностальгические воспоминания детства.
Крепость быта окружена, за исключением пятачка возле южных ворот, ощетинившегося копьями. Остров в штормящем море.
— Именно там я и должна попытаться сбежать? — спросила Энни.
— Лучшего шанса не предвидится, — ответил Артвейр.
— Значит, замок падет.
— Нам нужно продержаться два дня — до подхода подкреплений.
— Два дня. А мы сумеем?
— Вряд ли.
Энни показалось, что в голосе Артвейра появились нотки неодобрения.
«Я пыталась найти своих друзей», — хотелось возразить Энни. Однако она прекрасно понимала, каким был бы ответ Артвейра, если бы он набрался мужества произнести его вслух.
— Ты же знаешь, я не способна предвидеть все, — сказала ему Энни. — Мне нужно следить за очень многими вещами.
Однако сейчас она своими глазами видела результаты своего двухдневного отсутствия. Энни понимала — если Ханза победит, ей не видать трона седоса. Она не сможет все исправить, освободить Кротению от захватчиков, навсегда уничтожить ханзейскую угрозу.
Гордость привела ее к поражению.
«Нет!»
— Отойдите от меня, — сказала она. — Пусть все спустятся вниз, а со мной останется только Неренай.
Когда рядом с ней осталась только сефри, Энни закрыла глаза.
— Вы сможете, ваше величество, — сказала Неренай.
— Если меня постигнет неудача, мы все умрем.
— Вам нельзя так думать, ваше величество. Страх и тревога тишь помешают вам. Вы должны сохранять уверенность. Необходимо быть твердой ради самой силы, а не для достижения результата.
— Я попытаюсь, — ответила Энни, ей пришлось сглотнуть, в горле у нее совсем пересохло.
Она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой. Почему это бремя легло на ее плечи? Почему святые выбрали ее, ведь она хотела тишь кататься на лошади, пить вино, сплетничать с Острой, может быть, влюбляться? Почему она всего этого лишена?
«Я скучаю по тебе, Остра. Мне так жаль.»
И на Энни накатила волна столь необходимого ей гнева, и она шагнула в другой мир.
Арилак.
Сначала ответа не последовало, но потом над зеленью поднялась серая тень, подобная дыму, и неохотно возник бледный образ женщины.
— Мне нужна твоя помощь, — сказала Энни.
— Я почти поглощена, — еле слышно ответила арилак. — Едва ли я смогу помочь.
— Что тебя поглощает?
— Ты, — ответила арилак. — Хотя сама не замечаешь этого.
— Кто ты? — спросила Энни.
— Ты уже задавала этот вопрос.
— Да, но ты не дала ответа. Кто ты?
— Кем была. Кем буду. Я никогда не была живым человеком. Я родилась здесь. Создана здесь.
— Кто тебя создал?
По губам арилак промелькнула бледная улыбка.
— Ты.
И тут Энни все поняла, куски головоломки встали на свои места, теперь она была готова.
— Прощай, — сказала Энни.
И арилак исчезла, а в руках Энни запульсировала сила, и она поняла, что эта сила теперь останется с ней.
Она шагнула в сторону, так что иной мир замерцал вокруг нее, но также и Новые Земли, Андемер, замок и войско Ханзы.
Энни оглядела тысячи воинов вражеского войска, собравшихся, чтобы ее уничтожить, врагов, лишивших ее той жизни, к которой она стремилась, и превративших ее в это; она ощутила холодную ненависть,
