значит быть королевой.
Я видел, как Энни отдала свое могущество Терновому королю, а потом я помог Эсперу — я до сих пор иногда так его называю — спрятать все троны. Надеюсь, теперь это сделано лучше, чем прежде. Сила стала убывать, и Энни издала закон, запрещающий использовать священные пути. Что ж, время покажет — мужчины и женщины глупы. Я сам тому свидетельство.
* * *
Леоф поцеловал сына в крошечный лоб. Ребенок бессмысленно таращился по сторонам, а Леоф размышлял о том, какие удивительные мелодии могут жить у него в голове, дожидаясь, когда инструменты выпустят их наружу.
Ареана спала. Она была бледной и очень красивой, и строгий взгляд повитухи запретил Леофу ее будить. Он осторожно вернул ребенка старушке и вышел из дома, тихонько насвистывая.
— Надеюсь, это не новая песня-заклинание? — послышался знакомый голос.
К нему на лошади мышастой масти приближался Артвейр.
— Нет, — с улыбкой возразил Леоф, — я работаю над колыбельной.
— Значит, все в порядке? — спросил Артвейр, спешиваясь и отпуская лошадь.
— Да, все хорошо, — ответил Леоф. — Ребенок здоров, Ареана тоже.
— Благословенные святые, чудесная новость, — сказал Артвейр. — Ты этого заслуживаешь.
— Не знаю, так ли это, но я благодарен, — ответил Леоф. — А как дела в Эслене?
— Все понемногу успокаивается, — сказал герцог. — Конечно, ходят разные слухи. Говорят, что королева — это демон, святая, мужчина, сефри. Лири шумят из-за свадьбы, да и зима была тяжелой. Но установился мир, а первый урожай выдался хорошим. Люди видели нескольких чудовищ, но только в самой чаще леса, далеко от деревень. А Церковь — ну, пожалуй, пришло время для примирения. Ты слышал, Энни намерена создать свою собственную церковь, свободную от влияния з’Ирбины.
— Я желаю ей успеха.
— На самом деле, она послала меня к тебе именно по этому поводу, — продолжал Артвейр. — Королева хочет, чтобы ты сочинил благодарственный гимн, который будут исполнять при принятии сана духовными лицами.
— Любопытно, — заметил Леоф.
— Ты готов взяться за такую работу?
Леоф улыбнулся.
— Я уже начал его писать.
— Кстати, мне кажется, за нами следят, — неожиданно заявил Артвейр.
Леоф кивнул. Он видел, как между деревьями промелькнуло платье.
— Боюсь, она в вас влюблена.
— А я думал, ты привил ей хороший вкус.
— Иди сюда. Мери, — позвал Леоф. — Поздоровайся с герцогом. А потом у нас с тобой будет работа.
Он услышал, как Мери захихикала, выскочила из-за дерева и побежала к ним.
Когда закон смерти был исправлен, все существа, оказавшиеся на границе, перешли на одну или другую сторону. Леоф каждый день благодарил святых за то, что Мери осталась с ними.
Я вижу последнюю из Вер.
Гик повернулся, парус поймал ветер, и «Дева-Лебедь» помчалась по волнам. Нейл стоял у борта глядя на извилистую береговую линию вдали, за бурными водами.
— Красиво, — сказала Бринна.
Он согласно кивнул.
— Это всего лишь старые скалы, но я их люблю. Я думаю, что и ты их полюбишь.
Она сжата его руку, и он слегка поморщился, поскольку рука еще немного болела, но Нейл любил прикосновения Бринны.
— Значит, мы там останемся? — спросила Бринна.
Он рассмеялся, а она с удивлением посмотрела на него.
— Ты хочешь сделать из меня лжеца? — спросил Нейл.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Я сказал, что увезу тебя туда, где у нас не будет никаких обязательств. Но и теперь, когда королева даровала мне свободу, а Беримунд освободил тебя, мы все еще далеко от этого места.
— И где же, муж мой, оно находится?
— Нам нужно будет его отыскать, — сказал Нейл. — Возможно, на это уйдет остаток нашей жизни. Кто знает, какую часть мира нам предстоит повидать?
И Бринна поцеловала его, и показалась Нейлу совсем юной — впервые с того момента, как он ее увидел. Они вместе смотрели, как приближается Скерн.
Я видел, как стареет Землэ, так и не узнавшая, что случилось со мной. Когда я снова смог вернуться в мир, исцелившись настолько насколько это было возможно, она уже давно была мертва.
Вот почему, когда я вернулся в Ведьмин Рог, мне ничего не оставалось, как предаваться скорби и писать. И я вспоминал все, что мог.
Есть одна вещь, которую я не забуду до тех пор, пока река не увлечет меня в свои воды. Тот момент, когда я смотрел его глазами.
Я никогда не мог себе представить такую прекрасную вещь — смотреть всеми глазами леса, чувствовать и слышать каждую травинку, каждый лист папоротника. Это произошло лишь однажды, через годы после битвы.
Там, где когда-то стояли величественные железные дубы, которые так любил Эспер. Они все пали, но желуди проросли, в первые годы после битвы все росло с невероятной быстротой. Так что многие деревья успели подняться на четыре или пять королевских ярдов — стройные юные стволы, которые уже отнимали солнце у кустарника — началась борьба за жизненное пространство.
Туда пришла все еще молодая женщина, ее щеки раскраснелись от ветра, погода в тот день выдалась прохладной. На ней был шерстяной плащ и сапоги из оленьей кожи. Конечно, я ее знал — ведь когда-то мне казалось, что я ее люблю, в некотором смысле, так оно и было.
Она держала за руку девочку лет шести или семи. У нее было веселое умное личико. Девочка удивленно смотрела по сторонам.
— Он здесь, — сказала ей Винна. — Твой отец здесь.
И через него я ощутил напряжение и трепет в каждом дереве, повернувшемся к ним, и в этот миг запели все птицы.
Это было последним человеческим чувством, которое я в нем ощутил. А потом он заснул, как и должен был.
Когда он заснул, я проснулся — и обнаружил, что мир изменился.
— “Кодекс Тереминнам”, автор неизвестен.
