Только задача у нее была теперь другая. Наступать пришлось не на берлинском направлении, а, круто повернувшись на север, к Балтийскому морю. Что же произошло?
В январе—феврале 1945 года приостановилось наступление 2–го Белорусского фронта, которым командовал К.К. Рокоссовский. Тем временем активизировалась крупная немецкая группа армий «Висла» в Померанской провинции. К 20 февраля в состав этой группы входило 20 пехотных, 4 танковые, 4 моторизованные дивизии и много других частей общей численностью 450 тысяч человек. Командование группы имело в своем распоряжении 500 боевых самолетов, около 1 тысячи танков и до 5 тысяч орудий и минометов.[350]
«Было ясно, — писал Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский, — что немецко—фашистское командование постарается использовать свою восточно—померанскую группировку, чтобы дать решительный бой советским войскам и этим задержать их продвижение к Берлину. Нам уже было известно, что фашистское руководство, сосредоточивая усилия своих войск против Красной Армии, преднамеренно ослабляет свой западный фронт и уже ищет пути для сговора с правительствами США и Англии о заключении сепаратного мира».[351]
Так что группа армий «Висла» угрожала не только 2–му Белорусскому, но и правому крылу 1–го Белорусского фронта. Кроме того, в нашем тылу оставались окруженные группировки немецких войск, которые не складывали оружия, для их ликвидации нужно было отвлекать немало сил. Приходилось учитывать и то обстоятельство, что наши коммуникации растянулись более чем на 500 километров, большинство мостов на реках выведено противником из строя, истощены запасы, требовалось время, чтобы восстановить технику и пополнить новой части и соединения.
В силу этих причин наступление на Берлин в феврале 1945 года не состоялось.
Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение сначала разгромить немецкую группу армий «Висла», обезопасить свой тыл, а уж потом продолжить наступление на берлинском направлении.
А пока — путь в Померанию.
1–му Белорусскому фронту предстояло прорвать оборонительные рубежи противника в районе Арнсвальде, развить наступление на Кольберг, Каммин, разгромить 3–ю танковую армию, выйти на побережье Балтийского моря от Кольберга до Померанской бухты и, развернувшись на запад, очистить от врага правый берег Одера.
В этой операции должны участвовать 3–я ударная, 61–я, 47–я общевойсковые армии, 1–я армия Войска Польского и две танковые армии — 1–я и 2–я гвардейские.
17 февраля 1945 года немцы предприняли попытку контратаковать наши войска в районе Мадю—Зее, Арнсвальд. Г.К. Жуков сразу же распорядился вывести 1–ю гвардейскую танковую армию в район Берлинхен, Фридеберг, Вальденберг, чтобы, в случае продолжения наступления противника, ввести в действие ее главные силы.[352]
22 февраля Катуков получил оперативную директиву штаба фронта, в которой ставилась конкретная задача: после прорыва главной полосы обороны противника силами 3–й ударной армии генерал—лейтенанта Н.П. Симоняка начинала действовать 1–я гвардейская танковая армия и развивала успех пехоты в общем направлении на Неренберг, Вангерин. В первый день ввода ее в прорыв она овладевала районами Грасс—Зее, Гинов, Вангерин, Цейнике и удерживала их до подхода главных сил 3–й ударной армии, передовыми отрядами предстояло занять Драмбург, Лабес, Рекков. Артиллерийское обеспечение возлагалось на 3–ю ударную армию, авиационное — на 16–ю воздушную.[353]
В штабе армии анализировались детали предстоящего наступления. Уже изучена территория Восточной Померании, и каждый из командиров отдавал себе отчет в том, что путь к Балтийскому морю будет усеян отнюдь не розами, а надолбами, бронеколпаками, противотанковыми рвами да плюс ко всему этому десятками ручьев, рек, озер, болот, межозерных дефиле, которые противник приготовил к обороне.
— Ну что ж, опыт прорыва укрепленных районов у нас есть, — говорил Катуков, рассматривая карту Восточной Померании. — Будем его использовать и обогащаться новым. Уверен: побьем группу армий «Висла», хотя ею и командует сам Гиммлер.
Шалин, измерявший расстояние от места сосредоточения армии до побережья Балтийского моря, отложил в сторону курвиметр:
— Опыт — дело хорошее. И все же при штурме Померанского вала войскам придется трудновато: дожди превратили ручьи в речки, низины — в болота. Удастся ли выдержать планируемый среднесуточный темп наступления в 40 километров?
— Выдержим! — Катуков рубанул ладонью воздух. — Мы имеем преимущество над противником в людях и технике. А это многое значит.
Перед наступлением 1–я гвардейская танковая армия насчитывала в своих рядах 35 470 человек, имела 419 танков и 143 самоходно—артиллерийские установки. Соотношение сил было таково: по численности войск 1:5, по танкам 1:5, по артиллерии 1:1. Однако соотношение сил по артиллерии увеличивалось в нашу пользу за счет 3–й ударной армии, прорывавшей оборону противника и осуществлявшей артиллерийское обеспечение 1–й гвардейской танковой армии при вводе ее в прорыв.[354]
А что противопоставлял противник? По сведениям разведки, в первый день ввода армии в прорыв она могла встретить сопротивление 5–й легкой пехотной дивизии и дивизии СС «Шарлемань», 7–й танковой дивизии СС «Гольштайн», 911–й бригады штурмовых орудий, 503–го тяжелого танкового батальона СС, а также части сил 402–й запасной дивизии и 11–й моторизованной дивизии СС «Нордланд», занимавших рубеж западнее Реетца. В общей сложности противник имел до 15 тыс. солдат и офицеров, 300 орудий и около 80 танков и штурмовых орудий.[355]
26 февраля командующие армиями Катуков и Симоняк утвердили план взаимодействия войск, определявший порядок ввода в прорыв 1–й гвардейской танковой армии и порядок замены заслонов. Была достигнута договоренность о том, что с началом атаки оба командующих будут находиться на общем КП в Либенове. При штабе 1–й гвардейской танковой армии находится представитель 3–й ударной армии со своей рацией. Все это давало возможность более эффективно управлять войсками в период прорыва оборонительных линий Померанского вала.
В последние дни февраля Катуков вместе со своими заместителями Гетманом и Дынером побывал в корпусах и бригадах, проверял готовность материальной части. Танки прошли сотни километров, многие машины выработали положенный моторесурс, двигатели требовали замены отдельных узлов.
Комбаты и комбриги докладывали: люди делают все возможное, чтобы техника не подвела в бою. Люди не подведут. Это командарм знал твердо. А машины? Заменить бы часть из них, поставить на капитальный ремонт. Однако новые танки придут только через неделю. Об этом сообщил член Военного совета фронта К.Ф. Телегин.
