Часть пятая. Северные олени
XVI
Голые мужчины
Губернатор Лапландии Каарло Хиллиля поднял бокал и сказал:
– Màlianne.
Мы сидели за обедом в губернаторском дворце в Рованиеми, столице Лапландии, городе у Северного полярного круга.
– Полярный круг проходит прямо под столом между нашими ногами, – сказал Каарло Хиллиля.
Граф Августин де Фокса, посол Испании в Финляндии, наклонился под стол посмотреть, все рассмеялись, а де Фокса тихо сквозь зубы процедил: «Ces sacrés ivrognes!»[356]Все были пьяны, с бледными и мокрыми от пота лбами, со сверкающими стеклянными глазами, глазами пьяных финнов, которые алкоголь окрашивает переливами перламутра. Я сказал де Фокса:
– Августин, ты слишком много пьешь.
Августин ответил:
– Да, ты прав, много, это последняя.
А Олави Коскинену, произносившему с поднятой рюмкой «мàlianne», он сказал:
– Спасибо, я не пью.
Но губернатор пристально посмотрел на него:
– Vous refusez de boire à notre santé?[357]Я тихо сказал де Фокса:
– Ради Бога, Августин, не оплошай, говори всегда «да», ради Бога, только «да».
И де Фокса говорил «да», постоянно «да», он всякий раз поднимал бокал и говорил «мàlianne», он краснел, его лоб сверкал от пота, глаза неуверенно блуждали за запотевшими стеклами очков. Помоги нам Бог, думал я и смотрел на него.
Наверное, приближалась полночь. Окутанное тонкой туманной вуалью солнце сверкало на горизонте, как завернутый в папиросную бумагу апельсин. Призрачный северный свет с леденящей силой врывался в открытые окна, ослепительно, как в хирургической операционной, освещая необъятных размеров зал в стиле финского модерна с низким потолком, белыми стенами и розоватым березовым полом, где мы сидели за обедом вот уже шесть часов. Высокие узкие окна выходили на широкую долину Кеми и Оунаса и на заросли Оунасваары на горизонте. На стенах висели несколько старинных ryya, домотканных ковров, сработанных лапландскими пастухами и финскими крестьянами на их примитивных ткацких станках, и милые глазу гравюры шведов Шёльдебрандта и Авеелена и француза виконта де Бомона. Один очень ценный ryya с вытканными на нем деревьями, северными оленями, луком и стрелами был выполнен в розовых, серых, зеленых и черных тонах, второй – тоже очень редкий ковер – в доминирующих белом, розовом, зеленом и коричневом. Гравюры изображали пейзажи Остроботнии и Лапландии, виды Оулу, Кени, Оунаса, порта и рыночной площади в Рованиеми. (В конце XVIII и в начале прошлого века, когда Шёльдебрандт, Авеелен и виконт де Бомон выреза́ли на медных листах эти прекрасные гравюры, Рованиеми был всего лишь большим селением финских первопроходцев, лапландских рыбаков и пастухов оленьих стад, живших в рубленых домах, окруженных высоким частоколом: все селение грудилось вокруг рынка, кладбища и красивой деревянной, выкрашенной в серое церкви, построенной итальянцем Басси в неоклассическом шведском стиле, украшенной деталями во французском стиле Людовика XV и в русской менере времен Екатерины Великой – эти детали встречаются в белой крашеной мебели, которой гордятся старые дома финских пионеров Северной Остроботнии и Лапландии.) Между окнами и над дверью висели старинные пуукко с гравированным лезвием и костяной рукоятью, обтянутой тонкой мягкой кожей северного оленя. У каждого сидевшего за столом финна на поясе тоже висел свой пуукко. Губернатор сидел во главе стола на накрытом шкурой белого медведя стуле. Я сидел, неизвестно почему, по правую руку от губернатора, а посол Испании граф Августин де Фокса, непонятно почему, – по левую от него руку. Де Фокса был недоволен.
