- Какую Липу? А-а-а… ты о дереве? Смешная… Цветы, запах? Терпеть не могу, ненавижу.
А с чего бы Николаю так не любить ее? Вкусно же пахнет, тонко и ненавязчиво. Разве что – аллергия? Сейчас она есть почти у каждого – на все, что угодно. Но то выражение, с которым они произнесли это «Липа»...? Оно одинаковое, они оба почему-то решили, что это женщина. Будто оба считают, что любить можно только женщину, а дерево любить – смешно. И я смешная, потому что задала смешной вопрос. А может, это общая – мужская точка зрения?
Из раздумий вывел звук шагов – мимо по тротуару шел молодой мужчина с пакетами в руках - из магазина, наверное. Уже закрыты давно… разве что круглосуточный? Мужчина… вскинулась я.
- Извините. Скажите, пожалуйста, вы любите липу?
- Чего? А-а-а… липу? Не, я больше - пальмы на турецком берегу, - заржал парень и, подмигнув мне, продолжил путь к своему подъезду. Ну, вот… ну вот!
Асфальт еще отдавал тепло, но воздух уже стал по ночному прохладным. Было как-то по-особому хорошо и уютно от горящих окон, мелькания теней за разноцветными шторами и слабого уже шума от проезжающих машин, доносящегося с бульвара… Я поднялась с лавочки. Нужно домой, там Ирка и ей сейчас плохо. Я это знала, потому что со мной тоже творилось… горько, так горько за себя, но при этом и чуточку спокойнее. И чуть легче от того, что Николай сказал, что он не остался бы – даже ради меня. Даже… Просто - чтобы выжить, и даже – ради меня. Оговорился? Или сказал, как думал?
Почему тогда, как чужой и зачем целовал? Хмыкнула, поднимаясь по ступенькам – да все по тому же сценарию – я предложила, а он не отказался. Будь мы не так на виду, может и до чего поинтереснее дошло бы. Определенно дошло бы – у меня крыша ехала конкретно. Вот и сейчас... остановилась посреди лестничного пролета, взялась за перила - вдруг голова закружится? Рухну еще, вспоминая, как рукой обхватил за пояс… глубоко так - сгиб его локтя почти на середине моей спины, а пальцы на ребрах под грудью… даже чуть приподнял, как и тогда. И ладонь на затылке – жестко, не двинуться, не отступить уже… тоже. Надежно так, знакомо, будто дома побывала. Тяжело вздохнула и потопала дальше - надумаю теперь, нафантазирую, а не нужно бы этого – трудно будет. Но и легче в определенном смысле – стало немного спокойнее за Ваню.
Ирка не страдала и не плакала - уже убрала после ужина и принимала душ. Обе девочки уснули. Я прошла в спальню, склонилась над кроваткой и долго смотрела на Аню – она спала тихо-тихо, приоткрыв крохотный ротик, раскинув ручки и чуть согнув ножки в коленках. В дверь стукнула Ирка:
- Душ свободен.
И молча прошла в спальню к Анжику. Вот и правильно, я тоже не хочу говорить о Николае. Смысл толочь воду в ступе? Рвать разговором душу? Нет смысла!
Те дни, что Коля провел в нашем городе и виделся с нами, гулял со мной и племяшкой, ездил смотреть мой участок под строительство дома, столовался у нас, водил нас всех в кафешку, которую мы указали ему, как самую безопасную, он был так же вежлив и ровен с Ирой. Об этом у меня ни с кем из них разговора не было. Но когда брат уезжал, и я провожала его на вокзал, то не выдержала:
- Коля, спасибо, что ты услышал меня и вел себя так… правильно. Если Ира не нравится тебе, то оно было и не трудно, так же?
- От ты вроде и старшая, Ален, а дитя дитем, - вздохнул он.
- Сказал взрослый суровый дядька… - хмыкнула я.
- Умный, Ален, - невесело покачал головой Коля, - ты о чем мне рассказала? Как я понравился ей пять лет назад – молодой, веселый и красивый, без забот, как теперь оказалось, и хлопот? А сейчас я не просто свободный мужик, при мне хороший довесок – двое спиногрызов. И Боровичок уже требует, чтобы ее так не называли, представляешь? У нее скоро переходной возраст начнется и что? Нужны мы трое кому-то, как ты думаешь? Сможет кто-то заменить этой вредине мамку?
- Настя не объявилась? – осторожно спросила я.
- Ты была права – приезжала. Пожила в пустом доме одна – мы все у родителей, и опять усвистала. Я не подошел туда, никто с ней не разговаривает – все поняла правильно, в общем, - отвернулся он, глядя, как пассажиры подтягиваются к вагонам – объявили начало посадки.
Вот так. Негласный семейный суд и полный игнор в результате. И вся станица в курсе дела и солидарна, само собой - если бы еще гульнула с местным, то постарались бы понять если и не все, то хоть кто-то. А с приезжим... приговор обжалованию не подлежит. Может, девка и раскаялась, но тут уже все зависело от Коли, а он "не подошел". Хорошо его знает, если вот так - молча, уехала снова.
- Коля, я уверена, что Ира бы с радостью…
- А я вот совсем не уверен, Ален - зачем оно ей? У вас тут работа, ваше с ней дело. Спокойно все, тихо, устроено – хорошо так... Пускай уже у них дед с бабками да я – родные. Хоть есть гарантия, что не обидим. Чужие дети на фиг никому не нужны, поверь мне – насмотрелся на участке.
- Зря ты… Ира не такая, она… - замолчала я, не зная, как передать все то, что почувствовала сама, когда услышала признание подруги. И поняла, что ничего у меня не получится, это будут просто слова. Если бы он видел ее тогда и слышал – другое дело, тогда бы он поверил.
- Ага, - согласился брат заранее со всем, что я собиралась сказать и напомнил: - Старики ждут вас, бабаня ждет, чтоб Аньку крестить. Растите тут быстрее и приезжайте.
Когда уже оставил вещи в вагоне, выскочил еще на минуту.
- Не хотел говорить, но раз уж ты первая начала… Не заводи кавалера, Ален, подожди немного Николая. Сильно ты ему глянулась, сам мне сказал. Еще сказал - будет звонить.
- Я знаю – он и мне говорил, - ошарашено пробормотала я в ответ.
- Ну, как-то так… давай тогда…
Николай звонил… В самом начале наши разговоры были похожи на хождение по минному полю – осторожные-осторожные: прощупать настроение, прислушиваясь с замиранием сердца к интонациям и звучанию голоса. Потом обязательно обсудить здоровье и успехи Анны. Дальше – так же осторожно:
- А как ты, Коля? – и затаить дыхание в ожидании… чего?
А на другой стороне связи так же прислушивался он, может - стараясь уловить это дыхание? Потому что отвечал не сразу. Или просто тщательно обдумывал ответ. Но голос был теплым, в нем чувствовался искренний интерес, он подсмеивался над историями с Аней, спрашивал каждый раз – не нужно ли нам с ней чего?
- Нет, спасибо, - неизменно отвечала я, - у нас все хорошо, родители помогли с домом, он строится, нам на все хватает. Это я о деньгах.
- А в остальном? – осторожно спрашивал он, а я отвечала, что и там все норм. А мысленно просила его быть хоть чуточку сообразительнее и слушать мой голос так же внимательно, как я слушаю его. И понять, наконец, что если речь не о деньгах, а об остальном, то приезжай уже… дай узнать тебя, проверить – правда ли то, что я поняла о тебе? Ведь если это так, то тебя тоже должно тянуть ко мне, ты должен вспоминать тот поцелуй на перроне и вообще… просто обязан вспомнить все остальное!
