Книга Резидентура. Я служил вместе с Путиным - Алексей Ростовцев

Получив в свое производство наблюдательное дело на «Изменника», старший оперуполномоченный Нефтегорского УКГБ Игорь Коршунов сразу понял, что дело это необычное. У него даже холодок пробежал по спине, когда он открыл первый лист. Вверху справа заглавными буквами было пропечатано: «Товарищу Сталину», за сим следовала копия докладной записки министра обороны руководителю государства о чудовищном преступлении, совершенном офицером ВВС лейтенантом Андреем Савочкиным, который угнал с одного из прибалтийских аэродромов в Швецию новейший истребитель МиГ…

Савочкин летал нормально. Как все. А садиться на умел. Вы видели когда-нибудь как садится ворона? Она не садится, а плюхается. Вот и Савочкин не садился, а плюхался на взлетно-посадочную полосу. Летчики подобную посадку так и называют «вороньей». Во время разбора полетов комполка Семин всякий раз долго и с плохо скрываемым пристрастием материл Савочкина, умудряясь окрашивать площадную брань то в юмористические, то в саркастические тона, затем делал безнадежную отмашку рукой в его сторону. Друзья же пилота хихикали при этом, прикрывая рты ладонями.

В полку болтали, что Семин как-то пытался приволокнуться за хорошенькой женой лейтенанта, медсестрой из медсанбата, однако получил отлуп, да еще в оскорбительной форме, что, вероятно, и послужило основанием для особо изощренных издевательств командира над подчиненным.

В день, предшествовавший ЧП, Савочкин сел, как не садился никогда. Он почувствовал это всеми клетками своего тела, как только его истребитель коснулся колесами бетонного покрытия аэродрома. Вылезая из кабины, увидел приятеля-летчика, который улыбнулся ему, высоко подняв большой палец правой руки. И тогда Савочкину впервые за много месяцев захотелось услышать мнение командира о своих действиях в воздухе и на земле. И он впервые направился на командный пункт полка, откуда Семин руководил полетами, не с заячьим страхом в душе, а с чувством человека, без сучка и задоринки выполнившего порученную ему работу. Перед разбором полетов комполка и его начштаба решили размяться за бильярдным столом, установленным в вестибюле Пилоты сгрудились вокруг, наблюдая за игрой. Рядом жена Савочкина Тоня оказывала первую помощь механику, пропоровшему ладонь стамеской.

Лейтенант нарочно задержался у входа, чтобы не смешаться с другими пилотами и чтобы командир заметил его. И Семин увидел Савочкина, хотя казалось, что все свое внимание полковник сосредоточил на кончике кия.

– Наконец-то, Савочкин, ты сел не как жопа, а как летчик, – поощрительно заметил он.

Такая форма поощрения, тем паче в присутствии жены, в глазах которой ему хотелось выглядеть орлом, лейтенанта не устраивала, и он сорвался в штопор, нагрубив командиру. Тот несколько мгновений изумленно смотрел на Савочкина, а придя в себя, рявкнул:

– Да я тебя, мышь летучая, с говном смешаю!

И пошел на летчика с кием наперевес. Тоня встала между ними, и Савочкин уже из-за плеча жены жалостливым голосом крикнул:

– Ну почему вы меня мордуете, товарищ командир? Что я вам соли на х… насыпал?!

Тоня с помощью начштаба уладила конфликт, а через сутки Савочкин на родной аэродром не вернулся. При посадке в Швеции сломал шасси.

Все газеты западного мира сообщили на первых полосах о мужественном поступке советского летчика, прорвавшего «железный занавес». Сталин написал на рапорте министра: «Разобраться и наказать виновных». Семин пошел под трибунал, с командира эскадрильи сорвали погоны, командира дивизии отправили на пенсию, а главком ВВС получил строгача. Тоня с годовалым сынишкой уехала в Нефтегорск к матери мужа и устроилась на работу в одну из городских больниц. Сам же лейтенант, словно в воду канул. Прошло несколько лет со дня злополучного его перелета через Балтийское море. а советским спецслужбам так и не удалось выяснить, где он находится и чем занимается. Возникло подозрение, что противник завербовал его и нелегально перебросил в Советский Союз для проведения шпионской деятельности. Комитет госбезопасности справедливо полагал, что в таком случае бывший лейтенант в нарушение всех инструкций когда-нибудь захочет повидаться с близкими родственниками. Мать и жену Савочкина взяли в разработку. Однако это не принесло результатов, и тогда было принято решение установить оперативный контакт с женой исчезнувшего летчика.

– Контакт установить под нейтральной легендой, – наставлял Коршунова его непосредственный начальник майор Погодин. – Посмотрим, что за баба, а там решим, как дальше быть. В работе с ней учитывай ее польское происхождение и католическое воспитание. И еще: красивая она. В больнице вокруг нее собачья свадьба. И доктора, и хворые – все этой самой Тоньке проходу не дают. Ты не попадись к ней на крючок. Помнишь сына Тараса Бульбы, а! И погиб казак, погиб для всего казацкого рыцарства! То-то!.. Ну давай! С богом!..

Коршунов не спешил. Он ждал подходящего момента для знакомства с женой Савочкина и пошел к ней лишь тогда, когда ее свекровь и сын на какое-то время уехали к родственникам в Нальчик. Не случись этого, ему пришлось бы перехватывать Тоню на пути к дому или месту работы. Это был наихудший вариант. Лучше всего человек идет на контакт в своем собственном жилище, в привычной неофициальной атмосфере.

Тоня жила в одноэтажном частном доме на окраине города. Кнопки звонка у ее калитки не было, поэтому он постучал в окно. Она сразу же появилась на крыльце – очень миниатюрная женщина-брюнетка в светлых брючках и розовой блузе, похожая издали на девочку-подростка. Коршунову такие не нравились. Ему импонировали длинноногие девицы в юбках с разрезом, работавшие переводчицами в местном «Интуристе». «Да и не больно она красивая, – подумал он, – миловидная, симпатичная – это точно, но красавицей ее не назовешь. Тип лица не польский, не славянский, скорее, южный. Все врал старик Погодин».

Он предъявил Тоне служебное удостоверение. Она не испугалась, не удивилась. Кивнула так, будто давно ждала этого визита, и жестом пригласила Коршунова войти в дом. Они прошли в гостиную и сели за стол, украшенный букетом полевых цветов в фарфоровой вазочке.

– Слушаю вас, товарищ старший лейтенант, – сказала Тоня, приняв позу прилежной школьницы. Ему приходилось устанавливать подобные контакты десятки раз, и он заученно принялся излагать нейтральную, то есть отвлекающую легенду. Вот, дескать, у вас тут сосед собрался в длительную загранкомандировку, так не могли бы вы подсветить нам этого человека. Не пьет ли, не бабник, не скандалист, ну и все такое прочее. Тоня не дала ему договорить. Личико ее исказилось возмущением и обидой.

– Зачем вы все это?! Ведь вы ко мне из-за Андрея пришли!

Коршунову стало неловко оттого, что девчонка сходу расколола его, однако он мгновенно перестроился И сделал ответный выпад: