– Гоблины? – удивился волшебник. – А что им делать в Сухих Землях? Гоблины, конечно, более живучи, чем люди, гномы и эльфы, но вряд ли даже они способны жить в пустыне.
– Может, конечно, и не способны, – пожал плечами торговец, – только вот люди, отправившиеся в том направлении, уже несколько месяцев исчезают без следа.
Совместными усилиями спутники погрузили на песчаные парусники припасы, большую часть которых составляла вода. В Сухих Землях воды было не найти.
Один из парусников заняли Кобнер и Краф, а второй достался Джессалин, Рейшо и Джагу. Волшебник счел, что в таком сочетании вес распределялся наиболее равномерно.
У Джессалин опыта передвижения на песчаных парусниках большого не было, так что место рулевого пришлось занять двеллеру. К счастью, дул попутный ветер. Джаг расправил паруса, с удовлетворением наблюдая, как они поймали ветер. Поначалу медленно, потом все быстрее парусник, шурша полозьями по песку, двинулся вперед.
Как только они выбрались из города, двеллер стал добавлять паруса, в основном на передней мачте, так как она была выше. Вскоре парусник уже мчался по просторам Сухих Земель быстрее скаковой лошади. И в отличие от лошади это средство передвижения по пустыне могло сохранять скорость, покуда дует ветер.
Наконец, удовлетворившись расстановкой парусов, Джаг вернулся на свое место. Рейшо уселся рядом с ним, а Джессалин сзади. Ее драконетка устроилась на одной из рей на задней мачте.
– Идет это суденышко быстро, надо признать, – заметил молодой матрос.
– Ну да, есть ветер, – согласился Джаг.
– А если он утихнет?
– Тогда все будет как на «Ветрогоне», когда наступает штиль.
Рейшо потер подбородок, глядя вдаль, к горизонту.
– Значит, это путешествие не слишком отличается от плавания по морю?
– Верно, – кивнул двеллер.
– Только если корабль попадает в штиль, нельзя вылезти да потащить его за собой, – заметила Джессалин. – Мне один раз пришлось много миль тянуть песчаный парусник, пока ветер не возвратился.
– Вот и видно сразу, что на настоящем корабле ты редко бывала, – сказал молодой матрос. – Мне не раз доводилось грести на баркасе, который корабль несколько миль буксировал, чтобы ветер поймать.
По просьбе друга Джаг начал учить его, как править песчаным парусником. Потребовалось меньше часа, чтоб Рейшо наловчился управлять им так, словно занимался этим всю жизнь. Джессалин от души радовалась, видя, как молодой матрос гордится своими успехами.
На мгновение их веселье захватило и двеллера, но потом вес камней в мешочке у него на шее напомнил о том, каково на самом деле было их положение. Парусник теперь был в хороших руках, так что он снова занялся дневником Великого магистра.
Глядя на окружающие их бесконечные песчаные дюны, сложно было представить, что когда-то здесь был громадный лес, не говоря уже о реке и одном из величайших эльфийских городов. Джаг невольно задумался над тем, каким образом лорд Харрион убедил эльфов помочь ему.
Демонстрируя свои новоприобретенные навыки, Рейшо поставил паруса так, чтобы погасить скорость, пропустил вперед парусник Кобнера и Крафа, потом догнал их, на мгновение перехватил у них ветер и снова умчался вперед. Между гномом и молодым матросом разгорелась шутливая перебранка.
Джаг собирался освежить в памяти содержание записей Великого магистра, но шелестящий шорох песков, теплые лучи солнца и бьющий в лицо ветер действовали усыпляющее, и он сам не заметил, как задремал.
Гоблины напали перед самым закатом.
Джессалин, увидевшая их первой, разбудила Джага, одновременно криком привлекая внимание Крафа.
Двеллер, с трудом разлепивший глаза, удивленно уставился на эльфийку.
– Что случилось?
Он глянул на запад, в направлении, куда смотрела девушка, но из-за садящегося солнца разглядеть что-либо было трудно.
– Паруса, – отозвалась Джессалин, натягивая тетиву лука и накладывая на нее стрелу. – Красные паруса.
– На закате?
Джаг выпрямился и прищурился. В глазах у него словно песок был насыпан, но все же он, кажется, разглядел то, что привлекло внимание эльфийки.
На закате двигалась цепочка красных парусов. На фоне неба, выглядевшего так, будто над горизонтом взорвалось, заливая все вокруг красным и пурпурным, заходящее солнце, разглядеть их было трудно.
– Сколько их там, по-твоему? – спросил Рейшо.
– Шесть или семь.
– Может, это торговый караван? – с надеждой спросил сам не слишком рассчитывавший на это двеллер.
– Караван, здесь? – скептически протянула Джессалин.
– Здесь они тоже иногда ходят…
– Но не так поздно вечером. Мы-то уже собирались искать место для ночлега.
– Еще парусов добавить можно?
– Это все, – сказал Джаг.
Парусину в Окраине достать было сложно. В этих бедных землях, дававших скудные урожаи, природных материалов для изготовления ткани не было, а специально заказывать ее у торговцев оборачивалось слишком дорого.
– Тогда нам от них не уйти, – мрачно заметила эльфийка, – потому что у них парусов больше.
Солнце опускалось за горизонт, и чужие песчаные парусники приближались все быстрее, поднимая большие облака пыли. Джаг полез в свой заплечный мешок и достал подзорную трубу. Он внимательно рассматривал преследователей, а Рейшо тем временем гнал песчаный парусник по пустынным просторам Сухих Земель.
С помощью подзорной трубы двеллер увидел тех, кто управлял преследовавшими их парусниками. Один из них, толстый, был из людей, остальные – гоблины. Он узнал головы треугольной формы, широкие, как у гномов плечи, пятнистую серо-зеленую кожу и крупные уши с длинными мочками, свисавшие по сторонам их безобразных лиц. Жесткие черные волосы гоблинов трепал ветер; одеты они были в красное, наверное для того, чтобы их сложнее было заметить в закатных лучах солнца.
– Гоблины, – объявил Джаг.
Джессалин крикнула об этом Крафу.
В горле у двеллера внезапно пересохло. Он прекрасно помнил долгие тяжелые годы, проведенные им в гоблинских шахтах, а картины смерти его родных от рук гоблинов и вовсе являлись свежей раной.
– Вроде и вся пустыня перед тобой, а бежать некуда, – мрачно заметил Рейшо.
– Ну, им это дорого обойдется, – сказала эльфийка, вставая на одно колено.
Выждав пару секунд, она спустила тетиву. Сорвавшаяся с нее стрела задрожала, вонзившись в нос шедшего впереди песчаного парусника.
Гоблины немедленно, словно практиковали такой маневр годами, разделились: три парусника пошли налево, а три направо. Словно волки, загоняющие беспомощную косулю, они неумолимо приближались к тем, кого преследовали.
