забрался на кровать и утянул за собой Соню.
Слабый шорох одежды и тихое сопение Андрея казались оглушительными в комнате, что была пронизана физически ощутимым напряжением. Кровать натужно скрипнула, а матрас прогнулся под тяжестью двух тел. Осторожно опустив Василевскую спиной на покрывало, Андрей торопливо отпрянул. Жуткая паника нарастала стремительной и тяжелой волной, укрывала с головой, утягивала на дно. Ладони нервно скользнули по медным завиткам, стиснули в пальцах волосы у самых корней, вырывая у Аверьянова утробный рык, наполненный дикой, угнетающей болью.
На глазах выступили гневные слезы. Андрей лихорадочно провел манжетами под веками, запрокинув голову. По мерно вздымающейся груди было видно, что Василевская находилась в обмороке. Все мысли Аверьянова занимал диалог, состоявшийся несколькими минутами ранее. Что будет дальше? Он мысленно задавал себе этот вопрос снова и снова, гоняя его под черепной коробкой, как пугливого зайца. У Сони не было никаких прямых и весомых доказательств – лишь догадки, предположения и признание Аверьянова. Но было ли их достаточно для отца? Было ли их достаточно для общественности? Андрей не знал, нашли ли тело брата в квартире, похоронили ли… Может, он гнил на ненавистном потертом линолеуме и разлагался, пропитывая стены зловонным запахом. Отец был богат. Если он хоть на секунду усомнится в подлинной личности любимого сына, то докопается до правды. Вывернет наружу и явит миру ее уродливое лицо.
Коррупционное волшебство. Слова с легким ехидным смешком забились в висках. Неужели все было зря? Аверьянов не отдавал себе отчет, когда его пальцы мертвой хваткой вцепились в мягкую подушку. Эники-беники. Не думал и о том, что будет делать после – лишь навис над расслабленным, совершенно беззащитным телом и всмотрелся в худое лицо. Василевскую нельзя было отпускать, иначе все зря. Значит, вот такой ты человек, Аверьянов? Трусливый и жалкий? Андрей крепко зажмурился, медленно опустил подушку на лицо Василевской и забрался сверху, зарываясь коленями в матрас, сминая под собой темное покрывало. Судорожный всхлип сорвался со рта, и зубы мгновенно сжались на губах.
Аверьянов навалился всем весом на предплечья, крепче прижимая подушку. Не мог заставить себя остановиться, но до одури хотел отдернуть руки и трусливо сбежать. Капкан захлопнулся. Время длилось невыносимо долго и с каждой секундой разрушало Андрея изнутри. Тик-так. Тик-так. На циферблате без четверти десять. Казалось, разум его опустел, как и он сам. Шарнирная кукла в руках собственных страхов и зависти.
Тело под Аверьяновым дрогнуло. Василевская приподняла руки, рассеянно пошарила ими в воздухе и сдавленно замычала. Андрей кожей ощутил вибрацию сквозь подушку и сильнее навалился на нее. Горячие слезы срывались с глаз, разбивались крупными каплями об обнаженные кисти. Сопротивление было слабым, едва ощутимым. А когда оно и вовсе стихло, осознание ударной волной обрушилось на Аверьянова. Обмяк, зарылся лицом в подушку и сдавленно, отчаянно разрыдался, сглатывая соленые слезы и собственные крики.
[Конец воспоминаний]
– Это… – Морозов пытался подобрать верные слова, пока смотрел на заплаканное лицо напротив, – это было опрометчиво.
Аверьянов коротко кивнул, а его нога забилась нервной дрожью. Он барабанил ладонью по колену, другой рукой теребил крупный локон у шеи.
– На тот момент вы же не знали, как поступите с трупом. На что вы рассчитывали?
– Ни на что… Я ни о чем не думал на тот момент, ясно?! – голос Аверьянова сорвался на крик. Он более не мог скрывать эмоции. – Я испугался! До ужаса испугался! Я, черт возьми, был совсем один и не знал, как лучше поступить!
– Например, не убивать человека просто так? – иронично предположил следователь.
– Просто так?!
– Василевская определенно точно не была виновата в том, что с вами произошло. – Морозов тихо вздохнул. – Вы выбрали не лучший путь.
– Не лучший путь? Серьезно?! – Аверьянов залился громким безумным смехом, запрокинув голову, и сполз вниз по спинке кресла.
Морозов перевел напряженный взгляд с Аверьянова на Хомутова. Алексей внимательно смотрел на то ли смеющегося, то ли плачущего студента и брезгливо кривил лицо. Аверьянов ненависти в следователе не вызвал ни на йоту. Но и жалости тоже. Совершенное им – что в первом случае, что во втором – не имело никакого смысла, а главное – оправдания. Аверьянов был эгоцентрично зациклен на собственных проблемах и болезненном прошлом. Был раним и оголен, словно нерв. Обесценивал всех, возводя лишь свои чувства в абсолют. Обиженный и одинокий ребенок.
– Фух! – Аверьянов шумно выдохнул. – Насмешили, Сергей Александрович. Может, я и глуп, но не настолько.
– Именно поэтому решили из-за одного человека, чья смерть наступила по неосторожности – и я совершенно точно убежден, не по вашей вине, – убить другого, ни в чем не повинного? Только в этот раз это было сделано умышленно и именно вашими руками. – Морозов подался вперед и вкрадчиво произнес: – Вы сломали себе жизнь, Аверьянов… Так глупо и безответственно.
– Знаю, капитан, – глухо отозвался Аверьянов. – Знаю…
[Воспоминания в показаниях Аверьянова – 15.02.2023 – Воскресенье – 21:10]
Аверьянов осторожно вышел в общий коридор, подошел к четыреста пятой комнате и, накрыв вспотевшей ладонью дверную ручку, медленно ее опустил. Все происходящее казалось чистым безумием. У Аверьянова не было времени ни на раздумья, ни на какие-то более весомые и рациональные действия. Любой ценой избавиться от трупа в его комнате. Любой ценой… В одиночку Андрей при всем желании не смог бы перенести Василевскую в ее комнату на пятом этаже. Физически невыполнимо. Кроме того, путь был неблизким – его в любой момент мог кто-то увидеть. И тогда… И тогда Василевская умерла зря.
Аверьянов ни на что не надеялся, вторгаясь в чужую комнату напротив, но иного выхода не видел. Дверь прислушалась к беззвучной мольбе и с легкостью поддалась. Андрей осторожно заглянул в образовавшуюся щель и увидел Меркулова, который мирно спал на двуспальной кровати, прижав к животу подушку. Собравшись с духом, Аверьянов нервно облизнул пересохшие губы, шире открыл дверь и заглянул вглубь. Возле окна на полу лежали двое парней: лицо одного из них разглядеть было невозможно – оно скрывалось за темной тканью штор, а второго Аверьянов попросту видел впервые.
Дверь отворилась шире. Андрей стоял на пороге и несколько невыносимо долгих секунд блуждал глазами по неподвижным телам, прислушивался к шумному дыханию. Не решался. Мешкал. Боялся. Он резко развернулся, нервно оглядываясь по сторонам. В общем коридоре стояла оглушительная тишина.
– Черт…
Аверьянов действовал быстро, затолкав рвущуюся наружу саморефлексию в глубины воспаленного рассудка. Вбежал в свою комнату, схватился за углы покрывала, на котором лежало бездыханное тело Василевской, и осторожно потянул.
Труп Андрей перенес на пол без особого труда:
