игре.
– Аверьянов!.. – привычно тихий и ровный голос Василевской сорвался на сдавленный крик.
Андрей вздрогнул от собственной фамилии, произнесенной вслух. Он не слышал ее уже так долго, что на мгновение она показалась совсем чужой и такой неподходящей для него. Воспоминания накрыли темной холодной волной, словно Аверьянова окунули в чан с ледяной водой и удерживали под поверхностью, не позволяя вобрать в легкие больше воздуха. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
– Знаешь, когда я впервые тебя увидела, то подумала… ох… – Василевская нервно сглотнула, – ничего себе, как похожи! Но любопытство было так велико, что я стала приходить чаще и наблюдать издалека. Благо проблем не возникало. Отец был моей инициативе несказанно рад. – Горькая усмешка сорвалась с губ Василевской. – Но нужно быть полной дурой, чтобы не увидеть очевидного.
Меж стиснутых пальцев стало неприятно влажно, сердце глухо и тяжело забилось в груди, а во рту предательски пересохло. Внутренности словно сжали холодными руками, выворачивая… вырывая. Аверьянов не шевелился. Замер безмолвной куклой, не решаясь развернуться и встретить осуждающий взгляд васильковых глаз.
– Ты вел себя тихо, достаточно незаметно, но к тебе все равно придирались другие ребята. – Василевская сделала осторожный шаг вперед, но, заметив, как явственно напряглись плечи Аверьянова, остановилась. – У тебя была дурная привычка: оттягивать рукава, чтобы спрятать кисти. Вот… как сейчас.
Аверьянов и не заметил, как стал расковыривать швейную строчку на расстегнутых манжетах, теребить пуговицу и прятать костяшки под тонкой тканью. Слова Василевской подействовали мгновенно. Андрей торопливо спрятал руки в карманах брюк. Шумно выдохнул носом, крепче стиснул челюсти.
– Я видела и тебя, и Богдана. Вы похожи, но совершенно разные. Послушай, – Василевская дотронулась плеча Аверьянова, но тот резко дернулся. – Я просто волнуюсь, понимаешь? Сначала он воспринял все в шутку. Но спустя несколько месяцев связался со мной и рассказал о тебе. О том, что он узнал. Богдан был взбешен и растерян. Я… я предлагала ему встретиться с тобой и поговорить. Но он очень разозлился на меня. С тех пор мы не разговаривали. Я звонила, но…
Андрей горько усмехнулся. В голосе Василевской было столько тепла и заботы по отношению к его брату, что стало нестерпимо мерзко и больно. Неужели он того заслуживал? Вспоминая образ Богдана и все те слова, что сорвались с его уст в то утро, Аверьянов сильно сомневался в этом.
– Ему совсем не повезло в жизни, – вкрадчиво произнесла Василевская. – Отец никогда не любил его, а мать… – Соня осеклась. – Мачеха умерла, когда он совсем младенцем был. Ему было одиноко. Ему был нужен кто-то такой, как ты. Понимаешь?
– Не повезло?! – Аверьянов резко развернулся, не в силах более сдерживать гнев. – С чем ему-то не повезло?! Чертов ублюдок жил с серебряной ложкой в заднице. И ты мне будешь говорить о его тяжелом детстве? Лучше умолкни!
– Все не так, как может показаться на первый взгляд. Он хороший п…
– Хороший?! – Аверьянов стремительно подошел ближе и схватился за ворот рубашки Василевской. – Я знал его не больше часа, но услышал от него столько дерьма, словно я ему жизнь сломал! Словно он ненавидел меня все свои гребаные годы! Но это не он жертва, ясно?! Не он, а я! – Аверьянов лихорадочно бегал глазами по испуганному лицу напротив. – Высокомерный ублюдок…
– Тебе стоит узнать его ближе и…
– Поздно! – Аверьянов разжал пальцы и зашептал, словно в бреду: – Ближе червей в сырой земле его уже никто не узнает.
– Ч-что?..
Андрей замер, невольно касаясь пальцами своих губ. Слова сорвались так просто и легко, что до его воспаленного сознания не сразу дошел их смысл. Василевская смотрела на него широко распахнутыми глазами и спустя мгновение рьяно замотала головой.
– Шутишь… – Василевская попятилась. – Не может быть… Я срочно должна связаться со Станиславом Иг…
Но не успела Соня договорить, как Аверьянов одним рывком преодолел короткое расстояние, опередив Василевскую, и прижался спиной к двери. Не спеша завел руку за спину, проворачивая замок до характерного щелчка. Недоверчивый, затравленный взгляд, скрытый за чуть запотевшими линзами очков, метался от лица к дверной ручке и обратно. Кожа лица Василевской стала болезненно бледной, практически алебастровой, а на лбу выступили капли пота.
Аверьянов не думал о том, что делал. Не мог трезво оценивать необходимость собственных действий. Разум заволокло багровым туманом, а иррациональный страх стучал по вискам отбойным молотком. Проговорился. Дал волю эмоциям и сам подал себя на стол в блюдце с голубой каймой. Должен был сдержаться, отрицать до последнего, ведь все, чем обладала Василевская, – лишь предположения и домыслы. Не более. Как глупо.
– Ч-что ты с ним сделал? – выдавила из себя Василевская.
– Он сам виноват, – сухо прошептал Аверьянов. – Он это заслужил – сдохнуть, как тварь. Как моя мать.
– Это же… твой брат, – не унималась Василевская, все еще не веря словам Аверьянова.
– Мы не братья.
– Вы могли бы стать семьей и…
– Слишком поздно. – Аверьянов нервно провел языком по пересохшим губам. – Семьей мы перестали быть ровно в тот момент, когда меня оставили одного сгорать в том аду. Родство не делает нас семьей. Он должен был продолжать жить своей шикарной жизнью и не лезть мне под кожу!
– О какой, черт возьми, шикарной жизни ты говоришь?! – Василевская провела рукавом по линзе, лишь сильнее затуманивая взор. – Деньги не имеют значения!
– О-о-о! – Аверьянов искренне удивился и спустя мгновение залился истеричным хохотом, запрокинув голову. – Деньги. Не имеют. Значения, – с трудом выдавил он сквозь смех и вытер выступившие слезы. – А-а-а-а… Фух, рассмешила. Деньги не имеют значения… Так говорят только те, кто в них никогда не нуждался. Такие, как Богдан. Такие, как ты…
– Не говори так, словно знаешь меня, – неуверенно произнесла Василевская.
– Тогда и ты этого делать не смей!
– Это неправильно. – Василевская зажмурилась и рьяно замотала головой. – Ты не можешь просто так присвоить себе его жизнь и делать вид, что все хорошо. Это не игрушки. Он человек. Какой бы ни был. Ты должен признаться… Должен все рассказать и…
Василевская вдруг замолчала и накрыла ладонями голову у висков. Крепко зажмурилась, тряхнув головой, словно отгоняла наваждение. Аверьянов затаил дыхание и внимательно наблюдал за тем, как Василевская пыталась удержать собственное тело на подгибающихся ногах. Спустя мгновение Соня обмякла, тяжелым мешком повисла на руках Аверьянова, которые тот успел подставить в самый последний момент.
– Что за…
Аверьянов пытался поднять Василевскую, но расслабленное тело оказалось гораздо тяжелее, чем он мог себе вообразить. Удобнее ухватившись за подмышки, Андрей не придумал ничего лучше, как оттащить Соню до своей кровати.
– Василевская?.. Черт возьми… – Аверьянов чертыхнулся,
