В течение многих лет я был личным поверенным и постоянным компаньоном м-ра Фило Ванса. В этот период входят и те четыре года, которые м-р Джон Маркхэм, ближайший друг Ванса, провел на посту прокурора Нью-Йоркского округа. В результате этого я получил привилегию наблюдать самые удивительные дела, какие только проходили когда-либо перед глазами молодого юриста. В самом деле, мрачные драмы, свидетелем которых мне пришлось быть в то время, относятся к наиболее поразительным из секретного фонда истории американской полиции. Ванс играл в этих драмах главную роль. При помощи аналитического метода последовательного мышления, который, насколько мне известно, никогда не применялся раньше в расследовании преступлений, он разгадал многие таинственные загадки, от решения которых отказались как прокуратура, так и полиция.
Благодаря моей близости с Вансом, мне случалось не только принимать участие в расследовании тех дел, с которыми он был связан, но и присутствовать при большинстве относящихся к ним споров, которые происходили между ним и прокурором, и не упуская благоприятную возможность, я вел постоянную запись этих споров. Мой добровольный труд не пропал даром, так как теперь, когда обстоятельства позволяют опубликовать эти дела, я могу описать их последовательно, во всех подробностях.
Настоящая хроника описывает раскрытие Вансом загадки зверского убийства Маргарет Оделл, которое известно под названием «Убийство Канарейки». Странность, дерзость, кажущаяся невозможность раскрытия этого преступления делают его одним из самых исключительных дел Нью-Йоркской полиции, и если бы Фило Ванс не принял участия в его расследовании, я уверен, оно так и осталось бы одной из величайших нераскрытых тайн Америки.
ГЛАВА 1
«КАНАРЕЙКА»
В помещении Бюро уголовных преступлений Нью-Йоркского Департамента полиции есть большой обшитый сталью кабинет; хранится в нем и маленькая зеленая карточка, среди тысяч подобных ей, на которой напечатано:
«Оделл Маргарет. 184, Вест, 71-я улица.
10 сентября. Убийство: задушена около 12 часов вечера.
Квартира ограблена. Драгоценности украдены.
Тело обнаружено Эми Джибсон, горничной».
Тут, в нескольких банальных словах, дано холодное, неприкрашенное описание одного из наиболее потрясающих убийств в полицейских анналах Америки – убийства настолько противоречивого, ловкого, необычного, что в течение многих дней лучшие умы из Департамента полиции и прокуратуры пребывали в полной растерянности, не зная даже, как к нему подступиться. Все нити следствия вели к утверждению, что Маргарет Оделл не могла быть убита. Но тело задушенной девушки на большой тахте в ее гостиной опровергало это заключение. Правдивая история этого преступления, которая была окончательно выяснена после безотрадного периода блуждания во тьме, показала нам самые невероятные изгибы, самые темные уголки неведомой никому человеческой души и безумную изощренность человеческого ума, обостренного трагическим отчаянием. Она приоткрыла нам страницу из драмы страстей, которая по своей сущности была не менее романтичной и увлекательной, чем та яркая, полная театральности часть «Человеческой комедии», повествующая о любви барона Нусингена к Эстер Гобсек и о трагической смерти несчастной Торпиль.
Маргарет возникла из полусвета бродвейской богемы – блестящая фигура, воплощавшая в себе поддельную безвкусную романтику недолговечного веселья. В течение двух последних лет своей жизни она была наиболее яркой и, в известном смысле, популярной фигурой в ночной жизни города. В дни наших дедушек и бабушек она могла бы завоевать несколько сомнительное звание, но в наши дни слишком много претендентов на это звание и слишком много яростно борющихся партий в жизни, чтобы выделить таким образом кого-нибудь из среды конкурентов. Учитывая все комплименты, которыми награждали Маргарет как профессиональные газетчики, так и непрофессиональные, надо сказать, что она пользовалась несомненной славой в своем маленьком мирке.
Своей несколько скандальной известностью она частично была обязана некоторым сплетням о ее связях в Европе. Она провела два года за границей после своего первого успешного выступления в «Бретоночке» – популярной музыкальной комедии, после которой она таинственным образом поднялась из безвестности до звания «звезды». Можете себе представить, какие невероятные истории распространяли «длинные языки», воспользовавшись ее отсутствием.
Ее внешность еще более укрепляла за ней эту двусмысленную славу. Без сомнения, она была красива вызывающей, яркой красотой. Я видел однажды, как она танцевала в клубе «Энтлероз», любимом месте сборищ ночных искателей развлечений, которым заправлял человек недоброй славы – Рэд Регюн. Она произвела на меня впечатление необычайно прелестной женщины, по крайней мере внешне. Она была среднего роста, стройна, грациозна и, как мне показалось, немного безучастна и даже надменна – возможно, это было результатом ее общения с королевскими фамилиями Европы, о котором твердили повсюду. У нее были алые губы и широко раскрытые глаза, как у «Blessed Damore» Розети. В ее лице было то странное сочетание чувственности и одухотворенности, которого добивались художники всех эпох, чтобы создать образ вечной Магдалины. У нее был тот тип лица, который управляет влечениями мужчины и, подчинив себе его волю, толкает на отчаянные поступки.
Маргарет Оделл прозвали «Канарейкой» после того, как она выступила в остроумном балете в «Folies», где каждая девушка изображала птицу. Ей досталась роль канарейки, и ее желтый с белым атласный костюм в сочетании с массой золотых волос и с розово-белой кожей заставил публику отметить ее необыкновенное обаяние. Отзывы прессы были так хвалебны и публика так неустанно каждый раз ее вызывала, что не прошло и двух недель, как «Балет птиц» был переименован в «Канарейку», и мисс Оделл была возведена в ранг «premiere danseuse», получив в то же время сольный вальс и песенку, чтобы специально продемонстрировать ее красоту и дарование. Она покинула «Folies», когда закрылся сезон, и в течение всей своей последующей карьеры в ночных притонах Бродвея сохраняла за собой ставшую популярной кличку «Канарейка». И когда она была найдена мертвой у себя в квартире, преступление немедленно стало известным под названием, которое сохранилось за ним и впоследствии, – «Убийство Канарейки».
Мое собственное участие в следствии по делу об убийстве «Канарейки», вернее, мои наблюдения за ходом этого следствия – один из самых памятных эпизодов в моей жизни. В то время, когда было совершено убийство, пост прокурора Нью-Йоркского округа занимал Джон Ф.К. Маркхэм, вступивший в эту должность в январе предшествующего года. Едва ли мне нужно напоминать вам, что за те четыре года, что он провел на этом посту, за ним укрепилась громкая слава искусного расследователя преступлений. Однако похвалы, которыми его постоянно осыпали, были ему чрезвычайно неприятны: будучи человеком высокой честности, он инстинктивно уклонялся от почестей за заслуги, которые принадлежали не ему одному. В действительности Маркхэм играл всего лишь второстепенную роль в расследовании большинства своих знаменитых случаев. Заслуга их истинного раскрытия принадлежит одному из очень близких друзей Маркхэма, который в то время отказался опубликовать факты.
