Человек он незлой, мягкий, но не обманывайтесь — молодость у него была бурная! И не лезьте к соколу, Чеглок очень его бережёт.
Костик наблюдал, как усатый бестиар приветствует мэра города. Им впервые довелось видеть Витура Бюгеля собственной персоной — это был сухощавый пожилой человек в суконном камзоле мятно-зелёного цвета. Невысокий, с голой как колено головой, он держался спокойно и представительно. Они с господином Чеглоком обменялись рукопожатием и поговорили. Потом бестиар быстрым шагом направился к Воинам Хаоса.
— Рад приветствовать вас в стенах Йуйля! — обратился к нему Кочкодык.
— И я рад вас видеть, сударь Ош, — голос у бестиара был глуховатый, располагающий. — Давненько я к вам ногами не хаживал! Всё по верхам да по верхам… А ведь деревня и город — две стороны монеты. Одной без другого не существует. Жаль, что поводом к встрече стала лихая година…
— Воистину! Однако позвольте представить наших уважаемых союзников — Воинов Хаоса из Сизии.
— Дамы и господа, рад знакомству, — Чеглок снял берет и старомодно поклонился, подметя брусчатку фазаньими перьями. На шишковатом черепе сверкнули залысины. — Арно, это наши друзья, — он протянул вперёд перчатку, и сокол совершенно по-человечески склонил точёную голову.
Воины Хаоса поочерёдно представились. Их впечатлил человек с хищной птицей.
— Наблюдал бой на площади с высоты птичьего полёта, — Чеглок прищурился. — Это было… отважно! Думал, дух истинного геройства покинул наши края… полагаю, если вас не прикончат в ближайшее время, мы услышим ещё о победах Воинов Хаоса!
Кэррот заулыбался, как кот, обожравшийся сливок. Наумбия пожалела, что стоит далеко и не может пихнуть его в бок, а телекинез применять не хотелось. Они обсудили с Чеглоком, каким будет лето и что ожидать от грядущего урожая белокочанного абрадопсиса — бестиара восхитило, что Изваров с Олясиным разбираются в вопросе.
Потом его позвали.
— Нужно срочно лететь по делам, — объяснил Чеглок. — Надеюсь, ещё пообщаемся!
И удалился столь же стремительно, как и пришёл.
— Ош, можно спросить личное? — вспомнил давнюю мысль Констанс. — Твоя фамилия, Кочкодык — звучит по-варгольски…
— Да, всё просто, — не стал отпираться рыжий парень. — Моя семья из Варгола. Мы покинули Сизию после того, как родня подверглась репрессиям тамошнего губернатора Флорка, и осели здесь. Теперь Йуйль — мой дом!
— Возможно, тебе будет приятно узнать, что Флорк умер, — проворчал Батлер. — Не стану хвалиться, но мы к этому даже немного причастны.
— Почти не сомневался, — слабо улыбнулся Ош Кочкодык. — Но у нас есть живой барон Йурген, и он ещё хуже. Так что здорово, что и с ним вы нас… выручили.
Оркестр у ворот заиграл торжественный марш, и сельское ополчение во главе с Чеглоком помаршировало в центр города. Фириэль с Гуджем пытались пристроиться в хвост колонны, но их вежливо отогнали.
— Барон, тоже мне! — разгорячился от музыки гном. — Кто вообще этакого прохвоста бароном назначил?
— Да он сам и назначил, — отозвалась Наумбия. — После Гигаклазма все эти титулы утратили историческое значение, так что каждый теперь как хочет, так и называется.
— Тогда я буду… — Батлер крепко задумался, жуя бороду. Кэррот меж тем обратился к помощнику мэра:
— Полагаю, теперь вести дела с Йургеном станет проще. Только ворота восстановите и найдите себе городского волшебника, а то башня простаивает! Мы же двинемся восвояси, то есть домой. Через озеро Лимно есть лодочные маршруты?
— Есть, конечно, — покивал Кочкодык. — Но все пристани в руках Тарбагании, и вам могут оказаться не рады. Сушей проще. Кстати, мы похоронили ваших людей, а живых хоблов в округе не видели. Вчера в город приехали несколько путников — уже это свидетельствует, что никто их в пути не сожрал…
— Это радует, — признала Шноррел. — А ещё у вас там часы на здании висят. И они не работают. Непорядок…
— А так и должно быть! Это в память о нашем старом часовщике. При нём они тоже не работали.
Один из чиновников подошёл спросить о койкоместах. Ош провозгласил, что ему пора заниматься квартированием ополченцев, и стремглав убежал, растворившись в спускающихся на город сумерках. Оркестр ушёл вслед за ним. Публика расходилась.
— Отдохнём и отправимся в Сизию, — предложил Костик. — Может, завтра блокада эфира закончится, и мы сможем связаться с куратором…
— Да, хотя бы поймём, не хотят ли нас снова закинуть в подвал! — пробурчал Броки.
Наумбия любовалась рядом масляных фонарей вдоль бульвара. Отработанным колдовским жестом фонарщик воспламенил фитили сразу в дюжине светильников и, довольный эффектом, удалился развеивать мрак на других улицах вольного города. Из караульного помещения к воротам шли ополченцы с алебардами и факелами.
— Ладно. Завтра станет понятнее, — согласилась волшебница. — Мне по-прежнему снятся странные сны! В них даже летом снега лежат и метель метёт… Маниака перепила? Или тут действительно воздух особенный?
— Сны по дороге обсудим, — заявил Кёрт. — Пошли ужинать, Ош депозит безразмерный пообещал! Жрать хочу страшно, а мне месяц ещё ковылять до харчевни…
И они побрели в центр Йуйля по вечерней улице.
Глава 10
Так плохо себя он не чувствовал очень давно. Наверное, сказалась кровопотеря.
Бледный Кэррот сидел на скамейке в уютном скверике, всем естеством ощущая гнетущую тошноту. В череп будто налили расплавленного свинца.
Вчера они праздновали победу над силами зла, и он явно перебрал. Проклятый депозит! Обычно Олясину всего было мало, но в этот раз выпивки неожиданно оказалось чересчур много. Провалявшись в мутном бреду всю ночь, чувствуя себя сломанной осью, вокруг которой со скрипом вращается мир, поутру он занялся самолечением, но не преуспел. Ни холодное пиво, ни кофий, ни рассол тётушки трактирщика «Свободного Королевства» не принесли результата, а просить Наумбию облегчить муки чарами казалось унизительным. Да и может ли магия справиться с тяжким похмельем?
Он сидел на скамейке, прикрыв воспалённые глаза, и думал о доме. Как там в Горке сейчас? Зеленеют холмы, цветут яблони… Иссина течёт, полноводная, тёмная… Он в деталях представил, как выходит на берег, сбрасывает сапоги и рубаху, с ветром мчится по склону. Ныряет в прозрачные свежие волны. Жаль, здесь нету открытой воды! Сбегавшая с гор речка в Йуйле пряталась в подземный канал, а до озера Лимно топать и топать. Потому он сидел в тесном скверике, где на ветках чирикали птицы, а какая-то тётка подметала дорожку, причитая да охая. Будто дразнилась.
Рядом каменным изваянием застыл Гудж, стерегущий покой боевого товарища. Наслаждался погожим весенним деньком, попивая воду из ковша. Олг легко расщеплял алкоголь — видно, это тоже было частью военной генетики. Ему нравилось в Йуйле — еды вдоволь, люди доброжелательные. Каменные мостовые и стены. Туманные горы на горизонте.
