нас в это втравила, — ответил Хемм.
Казио направил свой клинок на грубияна.
— Забери свои слова назад.
Теперь солдаты окружали его со всех сторон.
— И ты готов разобраться со всеми сразу своим модным маленьким клинком? — спросил Хемм.
— Ну, тебя я прикончу обязательно, — обещал Казио.
— А я помогу ему с остальными, — раздался мрачный голос з’Акатто. — Вы солдаты или свиньи?
На лице Хемма появилось недоумение.
— Солдаты или свиньи? — повторил он. Потом его лицо неожиданно просветлело, и он повернулся к старому фехтовальщику. — Эмратуре? Кассру дачи Пурсии?
— О, эмиерда, — выругался з’Акатто.
— Это ты, — сказал Хемм.
— Пьяные святые, так и есть! — согласился другой седой солдат. — Он постарел и стал еще уродливей.
— А ты все так же глуп, Пиро, — не остался в долгу з’Акатто и указал клинком на Хемма. — Если ты хочешь драться с сыном Мамерико, давай, но пусть это будет честная схватка, один на один.
Хемм перевел взгляд на Казио.
— Так этот щенок Мамерико? — Он потер небритый подбородок. — Да теперь я вижу. — Хемм вновь обратился к старому фехтовальщику. — Я не имел в виду ничего такого. Просто прошел слух…
— Это неправда, — твердо сказал Казио.
Хемм поднял руки ладонями вверх.
— Значит, я был неправ. Я не знал.
Казио посчитал, что его слова можно принять за извинения. И опустил Акредо.
— Ну ладно, ты славный парень, — сказал Хемм, хлопая Казио по плечу. — Мы с твоим отцом и этим стариком слопали немало соли. Сожалею, что твой отец погиб. — Хемм показал на з’Акатто — Он был лучшим командиром отряда пробукутории. И он называл нас своими пурсии, своими свиньями.
— И это не было ласковым прозвищем, — добавил з’Акатто. — Просто от вас ужасно воняло.
— Точно, — согласился Хемм. — И даже хуже… А что случилось с тем старым хряком Осперо?
— У него теперь свое дело в з’Эспино, — ответил з’Акатто. — Я видел его несколько месяцев назад.
— Дело, говоришь? Я себе представляю. Мне и самому следовало бы поступить так же. А теперь глянь, где я оказался. Но это хорошо, что ты здесь, кассро. Мы с парнями просто не знаем, что нам делать.
— Можно подумать, вы раньше знали, — проворчал з’Акатто.
— Он был вашим командиром? — спросил Казио у Хемма.
— Только я и старый Пиро воевали в той двадцатилетней войне, — ответил Хемм. — Остальные были тогда слишком молоды.
— Верно, но я о нем слышал, — заметил Ян.
— А кто нет? — вмешался еще один солдат. — Битва за мост Гуммачио. Всем известна эта история!
— А я ничего не слышал, — сказал Казио, бросив укоризненный взгляд на з’Акатто.
Все рассмеялись, уверенные, что Казио шутит.
— Так что все-таки вы здесь делаете, парни? — спросил з’Акатто.
— Спроси у него, — ответил Пиро, указывая на Казио. — Королева поставила его во главе нашего отряда, а он нас быстро располовинил. Кавалерия, оставшаяся в живых после западни у Данмрога, бросила нас и ускакала прочь, осталась только пехота. Нас уже много дней травят, как волков. Нам удалось ускользнуть, но потом они снова нас нашли. Противник строится по другую сторону дороги, чтобы прикончить нас. Я уже считал, что нам конец, но с тобой у нас появляется шанс.
— Я не в силах сделать за вас то, что вы не можете сделать сами, — ответил з’Акатто.
— Ты теперь такой скромник, кассро, да? — осведомился Хемм. — Кончай болтать, ты нам нужен.
— Нет, вовсе нет.
— У нас тут есть хорошие парни, — продолжал Пиро, — но нам не хватает командира. Королева поставила над нами молодого Пачиомадио, не так ли? А он завел нас в ловушку. Мы считаем, что он должен нас отсюда вывести.
— Верно, — поддержал его Ян. — Помогите нам вернуться в Эслен.
— Мы и сами туда направляемся, — сказал Казио.
— Я согласился только помочь тебе отыскать Остру, — заявил з’Акатто. — А к Энни ты будешь возвращаться без меня. И в любом случае, нам будет легче выбираться по одному.
— Да, я все понимаю, — сказал Пиро — Хотя и не могу поверить, что это говоришь ты, кассро. Прежде ты никогда не беспокоился о том, чтобы спасать собственную станг, когда рядом люди, которые в тебе нуждаются.
— Ну, это было давно — ответил з’Акатто.
— Оставь его в покое, — вмешался Хемм. — Он спас людей за четверых. Я должен ему шесть жизней. Завтра, когда я умру, мой долг уменьшится до пяти.
— Ко всему прочему, з’Акатто, — добавил Казио, — у тебя еще осталось вино, которое нужно выпить. А что важнее?
— Собачьей вам мочи вместе вина, — прорычал з’Акатто — А ты, Казио, захлопни пасть, когда не знаешь, о чем говоришь.
— Ты прав, — ответил Казио. — Я не знаю, о чем говорят эти парни, но разве я виноват? Впрочем, не имеет значения. Сожалею, что Энни отдала этих людей под мою команду. Мне бы следовало отказаться. Я фехтовальщик, очень хороший фехтовальщик, но не солдат и не командир. Но если завтра им предстоит сражаться, я буду сражаться вместе с ними.
— А это говорит сын Мамерико, — сказал Пиро.
— А что будет с Острой?
— Да, что будет со мной? — послышался голос сзади. Казио обернулся и увидел, что Остра стоит, прислонившись к карете. — Он не может поступить иначе. И я буду с ним, как и ты, з’Акатто, ведь что бы ты ни говорил, сколько бы ни пил, твоя душа остается благородной.
З’Акатто вздохнул и отвернулся.
— Хорошо сказано, леди, — сказал Пиро.
Теперь все глаза обратились к з’Акатто. На мгновение он стал похож на загнанное в клетку животное, но потом Казио заметил, как что-то в нем неуловимо изменилось.
— Ну, ладно, пурсии, — сказал он. — Мы попусту тратим время. Пусть кто-нибудь расскажет, как обстоят дела.
— Нас девяносто человек. По данным нашей разведки, у них семьдесят всадников, шестьдесят тяжелых пехотинцев и двадцать лучников.
З’Акатто оглядел солдат.
— Насколько я понимаю, у нас половина тяжело вооруженных пехотинцев и половина легких. Так? — спросил он.
