Согласно знаку, здесь было ограничение скорости. Но, конечно, Филип не соблюдал ее.
— Видите ли, — продолжила я, — дело больше в том, как он вел машину, а не в скорости.
— И как же он вел ее?
— Зигзагом. Как будто он потерял контроль над управлением.
— У вас есть предположения по этому поводу? — Он сощурил глаза, вонзая взгляд в мое лицо.
— Не знаю, — пробормотала я, — возможно, с машиной было что-то не так.
— Почему он не остановился?
— Не знаю. Просто не понимаю…
Мы снова вернулись к началу: как я накрывала бранч, куда Филип был приглашен и куда опоздал.
— А почему опоздал, вы знаете?
— Он был на встрече, вроде бы медицинского характера.
— У него были проблемы со здоровьем? — Он все еще смотрел на меня. Я пожала плечами. — Он упоминал свою машину?
— Нет.
— Вы не заметили, что от него чем-то пахло? Алкоголем, например.
— Нет.
— Было ли что-то странное в его поведении?
— Ну, он… — я подвинулась на неудобном сиденье его машины, — он не позавтракал утром… и был голоден. Он хотел увидеться со мной, поэтому мы и ехали вместе… Собирались попить кофе у него в офисе.
— А что он ел на бранче?
Я ответила и спросила:
— Вы не знаете, они дозвонились до его сестры?
— В школу уже едут. Ей скажут, вы не волнуйтесь.
Меня уже тошнило от его лосьона после бритья, от пахнущего камфорой одеяла, накинутого на мои плечи, от скрипа переднего сиденья, пронзающего мой слух всякий раз, когда Лори поворачивался, чтобы посмотреть мне в лицо. Все это выворачивало меня наизнанку. Я хотела быть там, где люди и обстановка знакомы и привычны. Хотела знать, как там Арч.
Впереди нас по шоссе номер 24 машина судмедэкспертизы медленно увозила извлеченного из груды металла Филипа Миллера. Никаких проблесковых маячков. Никакой сирены.
— Вы сказали мне, что он ел, — не унимался Лори, — скажите также, что пил.
— Я описала все, что видела у него в руках. Может быть, он пил сок или кофе, я не знаю.
— Он жаловался на желудок или головную боль, озноб, головокружение, боль в груди?..
— Нет.
Он спросил, как со мной связаться, и предупредил, что, возможно, мне позвонят. Я дала ему адрес дома Фаркуаров на Сэм-Снид-лейн, в предместье Аспен-Мидоу. Когда я вылезала из машины, меня словно охватил приступ раскаяния:
— Боюсь, я не смогла донести до вас, какой странной была вся эта авария. Всего час назад он был в норме. Но вел машину он как маньяк, и теперь мертв. Не кажется ли все это очень странным?
— Когда с организмом что-то не так, допустим, в состоянии алкогольного опьянения, люди обычно превышают скорость. Они упрямо не останавливаются, пока не доедут, куда им надо, уверенные, что с ними все хорошо, им лишь бы скорее добраться.
— Но все было так… необычно.
Лори замотал головой, и его толстые щеки заколыхались:
— Леди, все автокатастрофы выглядят странно.
Следователь Том Шульц, когда я подошла к нему, говорил с каким-то маленьким рыжеволосым пузатиком. Том сочувствующе посмотрел на меня:
— С тобой все в порядке? — Я кивнула. Широкой ладонью он указал на пузатика: — Сотрудник отдела по расследованию убийств.
— Я только что приехал, — пробормотал рыжеволосый. — Этот парень нариком, что ли, был?
Я уставилась на коротышку, а потом неожиданно бросилась на него, и кто-то внутри меня заорал:
— Ах ты ублюдок!
— Эй-эй! Голди! Погоди! — проворно обхватил меня руками Шульц. — Он ничего такого не имел в виду.
Рыжеволосый в оцепенении смотрел на Шульца, который безмолвно просил его уйти подобру-поздорову. Рыжик пробормотал, что подойдет позже и ускользнул. Шульц нежно привлек меня к себе и прижал к своему большому телу. Накинув одеяло мне на голову, внимательно посмотрел в лицо, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке. Своими гигантскими размерами Том мог напугать кого угодно, и он часто пользовался этим в отношении тех людей, которым не доверял. Он без проблем умел в одну секунду превратить свое широкое красивое лицо в хмурую пугающую маску, опасную гримасу самодовольства или напустить на себя апатично-скучающее выражение. Но сейчас его зеленые глаза были полны тревоги, а изящные пшеничные брови беспокойно приподняты. Он снова обнял меня, и я закрыла глаза, позволяя его теплу обволакивать мое тело.
— Я думал, с тобой действительно все в порядке, — проговорил он.
— Да, только когда мне не приходится выслушивать всяких идиотов.
— Мне жаль, что так получилось. Но в случае со следователями лучше соблюдать дистанцию.
Мы сели в машину, ничем не примечательный «крайслер», что обычно водят копы. Я посмотрела на заляпанную грязью обувь — она вся промокла от снега.
— Только что умер мой друг, — надтреснутым голосом произнесла я.
Шульц ласково посмотрел на меня и протянул руку, которую я взяла и больше не отпускала. Она была мягкой и теплой и полностью укрывала в себе мою. Через некоторое время он отнял ее и наклонился, чтобы пристегнуть мой ремень безопасности.
— Ладно, мисс Голди, давай отвезем тебя в твое новое пристанище. Ты должна показать мне дорогу, поскольку я никогда там не бывал.
Я сказала, куда надо ехать. Когда мы медленно проезжали мимо искореженной «БМВ», я застыла, чтобы случайно не посмотреть туда. Ехали мы в полной тишине. Снег закончился так же внезапно, как начался. Июнь в горах всегда таков. Низкие облака начали подниматься и собираться клочками над Аспен-Мидоу и Элк-Парк. Солнечные лучи проникали там и здесь, озаряя ярким блеском всю низину.
— Наконец-то нормальный дневной свет, — заметил Шульц. — Сейчас около часу дня. — Из-под тугого ремня безопасности я с трудом вытащила сумочку, которую умудрилась не забыть во всем этом ужасе, и покопалась в ней, чтобы найти солнечные очки. В процессе поисков я уже не помнила, что ищу. Глубоко вздохнув, я бросила сумочку на пол.
— Может быть, поговорим об аварии? — спросил Шульц, и я дала ему краткое описание случившегося. — Ты сказала, что он был тебе другом.
— Мы вместе учились.
Еще какое-то время мы ехали молча, затем я добавила:
— Мы встречались.
— Есть новости от бывшего мужа? — спросил он после паузы.
— Последний месяц… — шмыгнула я носом, уставившись в окно, — он преследовал меня и довольно активно. Постоянно ездил туда-сюда под самыми окнами, звонил и бросал трубку, пытался создать мне всякие проблемы с алиментами. Я боялась, он как-нибудь напьется, приедет и устроит кошмар. Поэтому я и взялась за работу у Фаркуаров. Их дом напичкан сигнализацией.
