— Приемный, — быстро добавил ЛевВалентинович. — Значит, можно всех впускать?
— Вот именно.
Марина и представить себе не могла, какие последствия повлечетза собой ее легкомысленное разрешение. Она была убеждена, что на самом деленикто не придет. Все отлично знают, что в такое время она на работе. Иногда поподъездам ходили оптовики и предлагали сахар в мешках, но люди покупали мешкивсе реже — привычка делать гигантские запасы еды постепенно отмирала. Покакой-то невероятной случайности мог явиться местный водопроводчик, которыйвроде бы существует, хотя его никто не видел. Впрочем, это уже из областифантастики.
* * *
Сначала Марина отправилась на вторую встречу соследователем. К разочарованию последнего, никаких событий, способных пролитьсвет на гибель Ивана, она не вспомнила. Почти два часа длился разговор, которыйне принес ничего нового. Следователь делал какие-то пометки, но был мрачен —раскрыть преступление по горячим следам не удавалось.
Марина и сама постоянно думала о том, кто мог убить Ивана иза что. Ей представлялся огромный тип, похожий на Годзиллу, который снес спетель дверь и в слепой ярости набросился на совершенно незнакомого человека…Однако с дверью все было в порядке.
— С дверью все в полном порядке, — подтвердиласестра Ивана, к которой Марина отправилась после разговора со следователем.
Вообще-то женщины не слишком жаловали друг друга, но сейчасобнялись, словно близкие подруги. Наталья была высокой дамой. Из тех, которымхудоба противопоказана категорически. Однако желчный характер не позволялдоброму жирку осесть на ее ребрах и хоть немного сгладить все острые углы,которые и делали ее такой неуютной. Кроме того, главный бастион женственности —прическа была подобрана не правильно и совсем ей не шла.
Тем не менее брата она любила и переживала его смертьтяжело. В ее челке Марина заметила новую седую прядь.
— Известие о чьей-то смерти — как наркотик, —горько усмехнулась Наталья. — Одновременно и тонизирует, и разрушаеторганизм. Я чувствую, будто у меня внутри все сделано из железа. Все эти частитрутся друг о друга и мешают есть, дышать, вообще — жить.
— В голове не укладывается, — выдавила из себяМарина, устроившись на стуле. Наталья привела ее на кухню и налила две чашкичаю, хотя ни одна, ни другая не испытывали жажды. — Я постоянно думаю отом дне, когда убили твоего брата. Вспоминаю, как сама провела то утро, каквышла с конференции. А Ваня в это время уже был мертв. Кстати, ты не знаешь,что он делал в тот день?
— Знаю, — кивнула Наталья. — Он ездил к тебе.
— Ко мне?!
Вот уж чего Марина совсем не ожидала! Иван был у нее в деньубийства, а она об этом даже не догадывалась.
— Он позвонил мне от тебя, — пояснилахозяйка. — Все не мог придумать повод поговорить с тобой по душам. Хотелпомириться…
— Надеюсь, ты не винишь меня… Мы расстались пообоюдному согласию…
— А, — махнула рукой убитая горем сестра. —Теперь все равно.
— Может быть, он сказал тебе что-нибудь.., такое… —предположила Марина. — Что-нибудь важное, что может навести на след.Хорошо помнишь ваш разговор?
— Следователи заставили меня вспомнить. Иван обсуждалкакие-то бытовые мелочи. И лишь в самом конце сказал, что решил испытатьпоследнее средство для примирения с тобой.
— Что же это за средство? — напрягласьМарина. — Последнее, говоришь?
— Я не знаю, он не стал ничего объяснять. Я думала, тызнаешь. Что за последнее средство?
— Нет, я даже представить себе не могу. А он не говорил,что собирается с кем-то встретиться?
— Да нет, конечно, — отмахнулась Наталья. —Если бы он сделал хоть один намек, может быть, убийцу уже нашли бы.
Они еще некоторое время говорили об Иване, и ни одна так ине притронулась к чаю. Наконец Марина поняла, что нужно уходить, иначе Натальяокончательно скиснет, она и так держалась из последних сил. Кроме того, визитбыл тяжелым и для самой Марины.
Очутившись на улице, она некоторое время стояла возлеподъезда, пытаясь примириться с неизбежным. Мимо шли люди, ехали машины, солнцезолотой монеткой сияло в небе, голуби ходили по газонам, переваливаясь, какперекормленные утки. Неожиданно Марина почувствовала головокружение. Дурноепредчувствие подкатило к горлу, словно приступ тошноты. Она оперлась рукой остену дома и несколько минут приходила в себя.
Впервые ей в голову пришла ужасная мысль о том, что убийцаИвана на свободе и может нацелиться еще на кого-нибудь. На нее, например. То,что Иван накануне своей гибели входил в ее квартиру, как будто связало ее субийцей невидимыми нитями. Это было неприятное и тревожное чувство. Маринапронесла его через весь город почти до самого дома. Ах, ну что ей стоило пройтивдоль магазинов и свернуть во двор, где всегда полно народу и находится, кслову сказать, местное отделение милиции? Так нет же, ее понесло под арку.Называется: сократила путь.
Через эту чертову арку можно было попасть в маленький дворикпозади дома, окруженный жестяными коробками гаражей. Никогда, ни разу Марина вглаза не видела их владельцев, как будто машины сюда загоняли лишь для вечногоупокоения.
Поэтому тихий рокот мотора за спиной сразу же ее насторожил.А когда послышался звук открываемых дверей, она твердо решила оглянуться. Но неуспела. Вернее, она оглянулась, однако слишком поздно: два здоровых парня воткрытых майках, которые делали их похожими на штангистов, были уже в двухшагах от нее. Одинаковые бритые головы, одинаково равнодушные рожи.
Конечно, она попыталась закричать, но не успела издать низвука. От ладони одного из нападавших, который зажал ей рот, пахло фруктовымиледенцами. Это был такой неподходящий запах, что Марина на какой-то моментперестала брыкаться. Чудовищная сила втащила ее в автомобиль н швырнула назаднее сиденье. Она кое-как собрала конечности в одну кучу, когда обамордоворота стиснули ее с двух сторон своими мощными торсами.
За рулем машины сидел еще более внушительный «шкаф», укоторого вообще отсутствовала шея. Руки он держал на руле. И почему-то привзгляде на эти жирные розовые руки, покрытые редким пушком, Марина поняла, чтовот сейчас, в эту минуту, видит убийцу Ивана. Можно назвать это шестымчувством, прозрением — как угодно. Она знала это совершенно точно, как то, чтоу людей два уха, а у птиц два крыла.
Машина попятилась и выползла на улицу, развернувшись мордойк светофору. Однако дальше она не двинулась — приткнулась к тротуару и замерла.Хотя мотор продолжал тихонько урчать.
Тем временем голова без шеи сделала вращательное движение, ина Марину уставилась пара глазок, которые вполне могли бы принадлежать кабануили медведю. Казалось, что чудовище сейчас издаст рык, но оно сказало тонким,каким-то даже смешным голосом:
