— Да все эти чудики на расстоянии покладистые и добродушные. Но как только они подберутся к тебе поближе…
Папа растопырил пальцы и кинулся меня щекотать. Я вскрикнула от неожиданности и стала удирать. Мы смеялись и носились по двору, пока папа не сдался.
— Ладно, в этот раз спаслась, но учти, в воде все по-другому.
— Не волнуйся, уж на таком каяке меня никто не догонит, — заявила я и забралась в байдарку. — И потом, разве не чудовища делают из людей героев?
Папа усмехнулся, занял свободное место позади меня и стал раскачивать байдарку, как будто мы оказались в море.
— Я один раз тоже встретил чудовище, — сказал он, и я удивленно обернулась. — Да, да, и по правде говоря, чуть не помер от страха! Мы с дядей Лешей были гораздо моложе, и путешествовали на катере в Германию. Он тогда еще обхаживал тетю Яну и придумал сделать ей предложение на закате посреди Балтийского моря. Кучу денег потратил на аренду катера! Но зато — какой жест! Наверняка она до сих пор вспоминает тот вечер…
— Па-ап, давай про чудовище, — поторопила я.
— Ну вот. Плывем мы, значит, в открытом море, ни одного берега не видать, и я собрался искупнуться в чистой бодрящей водичке. Вот уже приготовился нырять с борта, как вижу: прямо к нам движется черный плавник!
— Да ладно! Большой плавник?
— Приличный! — и папа развел руки в стороны. — Где-то вот так. Ну я стал звать Леху, чтобы он тоже увидел акулу. Эта черная рыбина кружила рядом с катером и иногда высовывалась из воды. Прямо скажем, купаться мне сразу расхотелось. Леха прибежал, перегнулся через борт и велел Яне тащить камеру. Оно и понятно: откуда в Балтике настоящая акула в человеческий рост, да к тому же черная и блестящая, как будто в нефти запуталась? Пока Яна копалась в каюте, к нам пожаловали еще четыре акулы, и я стал молиться, чтобы у нас хватило топлива дотянуть до берега. «Да их тут целая стая, Леха!» — испугался я. Вдруг они спаслись из какой-нибудь лаборатории по клонированию исчезающих видов? Или мутировали от всяких химикатов, которые в море сливают? И знаешь, что сделал твой дядя Леша? Он взял и столкнул меня за борт — прямиком в акулью компанию.
Папа сделал драматическую паузу, а я рассмеялась.
— Что? Совсем папку не жалко? — приуныл он. — Или ты, может быть, не веришь в моих акул-мутантов?
— Пап, если бы на тебя в Балтийском море напали черные акулы, ты бы стал мировой знаменитостью!
— Ладно, — обиженно буркнул папа. — Это были не акулы, а морские свиньи. Но я все равно чуть не утонул. Я так орал под водой, что слышал собственный крик! Между прочим, они, как следует, не изучены. Может, они бы меня и сожрали, кто знает! Но к счастью они решили уплыть подальше от шума. Довольно страшные создания, да такие здоровые!
— Как же тебе повезло, — вздохнула я. — Вот бы и мне так…
— Неужели ты совсем ничего не боишься? — усмехнулся папа.
— Почему? Я очень боюсь. Того, что морских свиней в Балтике осталось всего триста особей, и я могу никогда их не увидеть. Кстати, один немец снял на видео морскую свинью-альбиноса, представляешь? Я тебе скину ролик. Наверное, он почувствовал себя капитаном Ахавом, да?
— Да, — сказал папа и поежился, не понимая, как я могу испытывать такую симпатию к этим странным морским существам. — А! Еще я тут читал, что у нас выловили какого-то инопланетянина, похожего на кишки. Или на щупальца. Выглядит как тихий ужас!
— Просто морское чудовище. Их в мире гораздо больше, чем ты думаешь, — пожала плечами я. — Главное, чтобы его отпустили, а не отправили на опыты.
— А знаешь что? — улыбнулся папа. — Почему бы нам наконец-то не съездить зимой в Норвегию…
Он не успел договорить. Я встрепенулась, и на мгновение забыла, что нужно дышать. Конечно, я согласна! Я ведь уже замучила его рассказами о том, что к Лофотенским островам подходят косатки и кашалоты, и их можно наблюдать даже с берега, а если взять экскурсию на китовое сафари… Но внезапно моя радость сменилась тоской.
— Что такое? — удивился папа и взглянул на меня с тревогой. — Ты уже не хочешь смотреть китов?
Я закрыла глаза. Я очень хочу смотреть китов, наверное, больше всего на свете. И о байдарке я мечтала уже давно. Просто раньше папа всегда советовался с мамой. «Подарим Лере байдарку?» — спрашивал он. А мама отвечала: «Да ей через неделю надоест. Только деньги потратим». Или: «Поедем в Норвегию на китовое сафари?» — «Меня же укачает в море! Да и дорого это! За такие деньги можно три раза в Испании отдохнуть!». Мне становилось стыдно, что я прошу намного больше, чем родители могут позволить, и я просто бесконечно пересматривала фотографии китов, запечатленных теми туристами, которым посчастливилось побывать на Лофотенских островах. В конце концов, я ведь могу отправиться туда, когда вырасту. Ради этого можно и подождать. Если бы папа предложил мне это путешествие неделю назад, я бы не задумалась ни на минуту, но сейчас от моего ответа, кажется, зависело слишком многое.
— Пап, — тихо произнесла я. — С кем я останусь? Мама сказала, что вы разведетесь, а я…Я что, должна…выбрать?
— Нет, — замотал головой папа. — Ты не должна выбирать! Ни в коем случае! Все будет так, как прежде. Ты будешь жить тут, дома. Я же не могу взять тебя к себе…
— Почему?
— Потому что дом лучше съемной квартиры. И потому что тут мама и бабушка, Маркуша, Юля, Наташа, море, твоя новая байдарка и школа. А я постоянно занят…
— То есть ты не хочешь со мной жить? — спросила я, хоть это и прозвучало грубо. Мне нужно точно знать.
— Ох, — тяжело выдохнул папа. — Если бы кому-нибудь было интересно, чего я хочу.
— Мне интересно!
Папа слабо улыбнулся. Хоть мы и сидели в байдарке на траве, создавалось ощущение, что мы уплываем далеко-далеко, и только звезды на темно-синем небосклоне знают, что ожидает нас впереди.
— Если бы я мог все исправить, я бы исправил, можешь не сомневаться. Но чего не могу, того не могу. Вот байдарку тебе привез, — весело заметил он и постучал ладонью по борту. — Еще могу норвежских китов показать. Когда подрастешь, научу машину водить. Потом выберем тебе какой-нибудь хороший институт. Хоть здесь, хоть в Европе, да где скажешь. И жениха подыщем! Я все сделаю, как мы планировали. Ты даже не заметишь, что что-то изменилось. Разве только жить я буду сам по себе.
— Но почему ты должен жить сам по себе?
— Потому что так всем лучше. Так правильно.
— Откуда ты знаешь?!
Папа покачал головой и вынул из кармана платок:
— От твоих вопросов аж лоб вспотел!
Очевидно, что так никому не лучше — мне-то уж точно. Но, пожалуй, нельзя дальше изводить папу. Это несправедливо. Он ничего не обязан объяснять, это ведь не его посетила «блестящая» мысль о разводе.
На крыльце зажегся уличный фонарь, и в круге света возникла мама. Она не скрывала своего недовольства по поводу байдарки и смотрела на папу так, словно он притащил домой аллигатора и намерен поселить его в ванне.
