– Спасите Соню! Она упала в прудик, – молила Маргарита.
– Барышня упала в воду, – голосили бабы, подбегая к Маргарите, – помогите!
– Соня тонет, тонет, – не успокаивалась малышка, – помогите ей!
Одна из баб подбежала к прудику, заметила всплывшее кверху Сонино платье, зацепила его крючком, которым сгребала сено, подтащила девочку к берегу, схватила руками и наконец вытащила.
Пока добрая женщина спасала Соню, Маргарита, забыв о недавней опасности и думая только о Соне, заливалась горькими слезами и умоляла всех, чтобы ее оставили и бежали к прудику.
Камила и Мадлен прибежали на крик, они тоже стали плакать и кричать, еще больше усилив суматоху. Госпожа де Розбур и госпожа де Флервиль, услышав необычный шум, бросились к огороду и обнаружили совершенно вымокшую Маргариту.
– Боже мой! – воскликнула госпожа де Розбур. – Что такое случилось? Почему все кричат?
– Маменька, мама! Соня утонула, она упала в прудик!
Услышав это, госпожа де Флервиль бросилась к прудику, за ней сторож и слуги. Она встретила бабу с Соней на руках, Соня заливалась слезами.
Госпожа де Розбур, видя волнение и отчаяние Маргариты, не зная, о чем собственно она плачет, и чувствуя, что ее надо успокоить, сказала с уверенностью:
– Соню спасли, дружок, успокойся, уверяю тебя.
– Кто спас? Я никого не видела.
– Туда все побежали.
Маргарита успокоилась, она не противилась, когда ее понесли переодевать.
Когда малышку вытерли, высушили и переодели, мама спросила, что случилось. Маргарита рассказала ей все, умолчав лишь о том, как ей было противно, когда Соня хотела добить ежика и подошла к пруду, хоть она ее и отговаривала.
– Не знаю, дитя мое, – сказала госпожа де Розбур, целуя ее, – права ли я была, запрещая тебе подходить к прудику… Ты поступила как умная, смелая и добрая девочка… Но пойдем, узнаем, что с Соней.
Соню госпожа де Флервиль и Лиза отнесли в детскую, девочки пошли за нею. Ее также раздели, хорошенько вытерли и надели на нее сорочку Камилы. В это время дверь с шумом отворилась и вошла госпожа Фичини.
Соня вспыхнула, как вишня. Шумное появление ее мачехи поразило всех присутствующих.
– Что это ты изволила наделать? Перепачкалась, испортила новое платье, свалилась в пруд! Я захватила с собой лекарство против твоей глупости!
И не успели другие опомниться, как она вынула из-под шали огромный пук розог, набросилась на Соню и жестоко ее высекла. Злая мачеха не обращала внимания на крики девочки, на слезы и просьбы Камилы и Мадлен и на слова госпожи де Флервиль и Лизы, возмущенных такой жестокостью. Она секла Соню до тех пор, пока розги не сломались. Тогда она бросила пучок и вышла из комнаты. Госпожа де Флервиль пошла за ней следом, чтобы выразить свое отношение к такой несправедливой и варварской расправе.
– Поверьте, моя милая, – пожала плечами госпожа де Фичини, – иначе с детьми не совладать. Плетка – самый лучший учитель. Я, по крайней мере, других не знаю.
Если бы госпожа де Флервиль поддалась своему негодованию, она непременно выгнала бы вон эту злую женщину, но она очень жалела Соню и не хотела оставить бедную девочку на произвол мачехи. Поэтому она поборола себя и ограничилась только тем, что стала доказывать госпоже Фичини: жестокость ни к чему хорошему не приведет. Но все ее доказательства разбивались о черствое сердце собеседницы. Госпоже де Флервиль пришлось терпеть общество госпожи де Фичини, как это ни было ей неприятно.
Войдя в детскую, госпожа де Розбур и Маргарита застали странную картину: Мадлен и Камила плакали, а Соня в одной сорочке кричала и скакала от боли; на полу валялись окровавленные розги.
– Камила, Мадлен, почему вы плачете? – спросила Маргарита, и у нее самой показались на глазах слезы. – Что с бедняжкой Соней? Отчего на ней красные полосы?
– Ее высекла злая мачеха. Бедная Соня, бедная!
Девочки окружили Соню, стали ее ласкать и утешать. Соня успокоилась. В это время Лиза рассказала про бессердечную госпожу Фичини, которая из всего происходящего поняла лишь то, что ее падчерица испортила новое платье, и за это так жестоко высекла ее. Госпожа де Розбур пришла в такое же негодование, как госпожа де Флервиль и Лиза, и те же причины заставили ее терпеть общество госпожи Фичини.
За обедом Камиле, Мадлен и Маргарите было очень трудно вести себя вежливо по отношению к госпоже Фичини. Бедная Соня не смела ни говорить, ни поднять глаз, тотчас после обеда дети ушли в сад. Уезжая, госпожа Фичини обещала почаще присылать Соню, как ее просили дамы.
– Если вам так хочется почаще видеть эту негодную девчонку, – сказала она, с презрением взглянув на Соню, – то я рада избавляться от нее как можно чаще. Она такая дрянная, вечно отравляет мне всякое удовольствие в гостях. До свидания. Ну, глупая, полезай в коляску, живо! – прибавила она, дав Соне подзатыльник.
Когда гости уехали, Камила и Мадлен долго не могли прийти в себя. Они пошли в гостиную, попросили маменьку и госпожу де Розбур почаще брать к себе Соню. Те, естественно, согласились.
Маргарита давно уже легла спать, наконец отправились в постель и Камила с Мадлен, рассуждая о несчастной Соне и благодаря Бога за то, что у них есть такая славная мама.
Глава IX
Ворованные груши
Через несколько дней после приключения с ежиками у госпожи де Флервиль обедал кое-кто из соседей, между прочими были приглашены госпожа Фичини и Соня.
Камила и Мадлен никогда особо не наряжались, они одевались чисто и просто. У Камилы были чудесные русые волосы, а у Мадлен светло-каштановые, шелковистые, их всегда причесывали в две косы, кольцами. Когда к обеду приезжали гости, девочкам прикалывали еще по черному бархатному бантику. У них были беленькие батистовые платья, панталоны с мелкими складочками и простые кожаные полусапожки. Маргариту одевали точно так же, только волосы у нее падали черными кудряшками прямо на беленькую толстенькую шейку. Когда было тепло, шейки и ручки у девочек были голые, а в тот день, о котором идет речь, была страшная жара.
За несколько секунд до обеда явилась госпожа Фичини, разряженная в пух и прах, что было для деревни смешно. На ней было светло-сиреневое платье в три широкие оборки, обшитое рюшем[5], кружевами, бархатом. Лиф также был отделан кружевами, лентами и тому подобным, а юбка была так широка, что Соне пришлось сидеть в самом углу коляски, а остальное место занимали монументальная фигура госпожи Фичини и ее платье. Из-за мачехиных оборок виднелась только голова Сони.
Все общество сидело на крыльце. Толстая, красная от жары госпожа Фичини торжественно высадилась из коляски. Ее маленькие глазки гордо светились: она думала, что все ахнут, увидев ее пышное платье, толстые голые руки, шляпку с разноцветными перьями, рыжие волосы и золотую тесемку с брильянтами на прыщеватом лбу. Она не без тайного удовольствия отметила на других дамах простые платья. Госпожи де Флервиль и де Розбур были в черных платьях из тафты[6], волосы их были очень просто и мило зачесаны, на голове никаких украшений. Гостьи тоже были в простых одноцветных кисейных[7]платьях, другие в легких шелковых, без всяких оборок и браслетов, с очень простыми прическами. Госпожа Фичини не ошиблась, думая, что ее туалет произведет эффект, но он был несколько иного рода – дамы переглянулись с недоумением.
