его, она увидела кусочек того, как Любава прожила этот год, и ужаснулась.
Сестра была сломлена во всех смыслах. Даже если бы удалось вытащить её из заточения сию минуту, она не оправилась бы уже. Может быть, умерла бы даже быстрее…
Пока она была там, а Кира тут, далеко, Любава держалась. Мысль о том, что она должна дотянуть до того, как сестрёнка ещё хоть немного подрастёт и поумнеет, чтобы не наделать глупостей, после её смерти, звучала рефреном в её разуме. Как преданно и верно любит она её!.. И как сама Кира ненавидит дракона, что день за днём губит такую красоту и величие души!..
После увиденного было бы странно и стыдно лгать:
— Да, я пошла к нему, Любушка. Только он может научить меня, как убить дракона.
Любава зашлась горьким смехом:
— Убить дракона?! Вы хоть представляете себе их силу, ты и этот безумный старик? Он лжёт тебе, заставляя мечтать о несбыточном, Кира! Нет сладу с этими тварями! Им даже убивать нас не надо! Они просто подчиняют себе наш разум!.. Только посмотрит на тебя, и сапоги целовать готова!..
Кира ужаснулась:
— Он делает это с тобой?!
— Делает!.. Чего он только не делает!.. Словно хочет, чтобы я растворилась в нём…
Первый откровенный разговор за целый год. И Кира не могла не спросить:
— А ты, Любушка? Что ты?
Чёрной ненавистью полыхнул хриплый голос сестры:
— А я ненавижу его, проклятого!.. Кляну его, даже когда целую…
Сестра надолго замолчала, а потом приказала мёртвым голосом:
— Уходи от Дымного Деда, Кира. Бросай глупости, живи дальше, выйди замуж… Как не мерзко учиться тебе у такого чудища?.. Он ведь плату за колдовство берёт не золотом или каменьями, а проклятием и несчастьями!..
Варг, конечно, не был праведником и защищать его Кира не стала бы, но смолчать не смогла:
— Они сами виноваты и получают по заслугам…
Любава ужаснулась:
— Как можешь ты говорить, что кто-то заслужил неснимаемое проклятие, да на всю семью?
Кира не промолчала:
— А убить целую семью и детей малых ради наследства, можно? А требовать, чтобы отец и мать сгорели заживо за пустячную обиду, можно?.. Он просто даёт им пить из той чаши, что они поднесли другим…
— Ты становишься как они, Кира! Страшной!.. Будто ты знаешь, кто и чего стоит… Бойся, Кира! Остановись!
* * *
Несмотря на все обиды и недопонимания, Кира добилась от Любавы разрешения помогать ей. Теперь это была для каждой из них рутинная процедура. И пока она длилась, они мирно болтали. Иногда, правда, Любава прикрикивала на сестру:
— Вон из моей головы, окаянная!
После двух лет занятий, Кира освоила многое, и прямо-таки горела желанием подсмотреть не только мысли сестры, а и порыться в её памяти. Да, она хотела увидеть дракона. Надо же ей знать, кого убивать!
Наверное, из-за этого навязчивого желания, у неё пока не получалось. Сестра чуяла её и выталкивала из разума. Ничего, она научится! Тем более, что Варг недавно показал ей новые, удивительные техники. Она увидит чудовище и однажды покарает его.
Мысли о мести теперь появлялись в её голове гораздо чаще, чем планы по спасению сестры. Прошедшие два года изменили их обеих: они ожесточились, научились ненавидеть, идти к цели невзирая ни на что.
Иногда каждая из них думала, как странно то, что она ещё способна любить… Разве это странно? Ведь только благодаря любви одна из них до сих пор была жива, а другая двигалась вперёд с таким невероятным упорством и силой, что это удивляло и покоряло дракона…
Глава 5
Прошло-прошумело ещё два года. Любава всё ещё была жива. Это радовало всех, кроме неё самой: и дракона, и Киру, и Варга.
Каждый день Киры начинался одинаково: едва проснувшись, она тянулась разумом в тот другой, чуждый мир, и, найдя там тёплый, как огонёк свечи, свет родной души, облегчённо переводила дыхание. Можно жить. Сестра ждёт её…
Варг никогда не признался бы Кире, что его волнует жизнь презренной человечки. Самому себе он, однако, признавался в этом. И причину выдвигал вполне себе обоснованную. Раз у Кирии пока есть стимул, то и трудиться она будет, как положено: с полной отдачей. А значит, его планы имеют всё больше шансов на исполнение.
Вторая причина, в которой он не признался бы никому, в том числе и себе самому, состояла в том, что ему было жаль красавицу, образ которой он подсмотрел в снах Киры. Ведунья была не только прекрасна, как грёбаная мечта, но и горда, умна, добра и великодушна. Она стоила всех тревог и усилий Кирии.
Иногда, видя отчаяние и боль девочки, или подсматривая её очередной сон-воспоминание, связанное с сестрой, Варг со злостью думал, что тот дракон, который забрал ведунью, и понятия не имеет о том, какая она. Не нужны ему ни её сердце, ни разум. Только красота и силы. Как и ему когда-то…
А следом шла больная, крамольная мысль, что палачи его добились-таки своего: он начал сожалеть о том, что делал. Скольких погубил он? Тысячи… А значит тысячи семей, стоя у погребальных костров, проклинали его и просили богов о справедливости. Неудивительно, что эта ненависть сбросила его однажды с небес и разбила о землю. Это было всего лишь справедливо…
К нему чаще стало приходить смирение. Даже тоска по небу понемногу утихала. Он скоро уйдёт и, может быть, забудет о своих преступлениях, забудет ту, что оставила его. Всё закончится… Так стоит ли делать Киру оружием мести? От того, что она, в лучшем случае, убьёт одного-двух драконов, ничего не изменится. Ему не станет легче, а девочка погибнет. И он виновен будет ещё в одной смерти…
Сестру её не спасти. После четырёх лет с драконом от неё осталась уже пустая оболочка, что и живёт-то только потому, что Кирия поддерживает её. Упрямо, не желая видеть очевидного: сестра устала и хочет только одного. Уйти, и чтобы кошмар её
