замка, — и заставляю себя сделать глубокий вдох, чтобы успокоить расшатанные нервы. Когда мой взгляд падает на окна, расположенные прямо напротив меня и выходящие на задний двор, украшенный пальмами и каменной дорожкой, ведущей к набережной, меня осеняет идея.
Подойдя к окнам, я осторожно провожу пальцами по шпингалету в центре, затем вниз вдоль подоконника. Интересно, что здесь нет никаких датчиков сигнализации — по крайней мере, тех, которые я могу обнаружить.
Осторожно открыв замок, я подсовываю пальцы под нижнюю кромку окна и приподнимаю его. Когда оно поддается и не звучит сигнал тревоги, я едва не задыхаюсь от восторга, но мой успех оказывается недолгим, когда оно отказывается сдвинуться более чем на дюйм.
— Окно не поднимется.
Я удивленно дергаюсь от мужского голоса, раздающегося у меня за спиной. Обернувшись, я смотрю на Голиафа, который стоит в дверном проеме, держась одной рукой за дверную ручку. Черт бы его побрал. Я даже не слышала, как открылась дверь.
По его суровому выражению лица видно, что он разочарован моей выходкой.
— И падение вниз отсюда будет не слишком приятным. — Его глаза прищурены. — Не хотелось бы, чтобы вы пострадали.
Я распрямляю плечи и небрежно заправляю волосы за ухо.
— Я просто хотела подышать свежим воздухом.
Он хмыкает, и если бы это можно было перевести, то я уверена, что это было бы насмешливое «Да, конечно».
— Лучше всего вам, профессор, немного отдохнуть.
Я выдерживаю его взгляд, отказываясь первой отвести глаза. Знаю, что это игра во власть, но положение, в котором я нахожусь, заставляет меня бороться за каждую йоту контроля, за которую я могу ухватиться.
— Если это все, то я хотела бы лечь спать. — Но перед этим я планирую попробовать другие окна, чтобы посмотреть, может быть, они работают лучше.
— Другие окна не сдвинутся с места больше, чем это. — Одна бровь слегка приподнимается. — Внизу стоит охрана, которая не обрадуются, если вы их удивите.
Черт побери. Но, опять же, было иллюзией думать, что я смогу спуститься из окна второго этажа, не попав на глаза приспешников Нико.
С покорным видом я говорю.
— Спокойной ночи, Голиаф.
— Спокойной ночи, профессор. — Он закрывает дверь с тихим щелчком.
Восьмая глава
Оливия
Субботнее утро
Я просыпаюсь после самой ужасной ночи в своей жизни, и осознание того, что я нахожусь не дома и не в безопасности, настигает меня. Слабый гул лодочных моторов доносится через окно спальни, которое я пыталась открыть вчера вечером.
Лежа на спине, я смотрю на незнакомый потолок, в центре которого висит девственно белый вентилятор с огромными лопастями, которые бесшумно вращаются, а мой мозг перебирает в памяти все, что произошло вчера вечером. Разочарование пронзает меня, как раздражающе громкие сигналы автомобилей, словно пробирающие до костей.
Я натягиваю на лицо подушку, чтобы заглушить свои истошные крики. Надеюсь выплеснуть наружу свой гнев и обрести некое подобие спокойствия. Напомнить себе, в чем состоит моя цель.
Заставить Нико раскрыть больше информации.
— Ты собираешься задушить себя подушкой или придешь завтракать? — глубокий мужской голос врывается в то, что должно было стать моим личным моментом.
Я не слышала, как он открыл дверь моей спальни. Чего бы я только не отдала за то, чтобы у этой чертовой штуки были ржавые, скрипучие петли.
С досадой я стягиваю с лица подушку и поворачиваю голову, чтобы увидеть Нико, который стоит, прислонившись одним плечом к дверному проему. Его руки засунуты в карманы сшитых на заказ черных брюк, а черная рубашка на пуговицах обтягивает стройный торс.
— Спускайся и поешь.
Этот человек говорит только приказами?
— А если я этого не сделаю? — спрашиваю я.
Его глаза проходятся по моему телу. Жар его взгляда скользит по бретелькам моей простой хлопчатобумажной майки, оголяющей плечи, и по тонкой простыне, прикрывающей остальные части тела. Он выглядит раздраженным, когда фиксирует свой взгляд на мне.
— Зачем ты испытываешь мое терпение?
— Почему ты настаиваешь на том, чтобы командовать мной? — сидя, я натягиваю простыню, чтобы прикрыть грудь. Это бесполезная попытка защитить себя, но я делаю то, что могу. — Может быть, я не голодна. Может быть, я не хочу спускаться и есть прямо сейчас.
Его подбородок опускается на грудь, и он качает головой, укоряя меня. Когда он поднимает глаза и смотрит мне в глаза, по мне пробегают мурашки.
— Ты на моей территории, а это значит, что ты делаешь то, что я говорю.
Я стискиваю зубы.
— Верно.
Он выпрямляется и опирается одной рукой о дверной косяк, пальцы раздвинуты, а другая рука остается в кармане. Чернила его татуировок двигаются, когда он барабанит пальцами по твердой поверхности.
— Ну что, спускаешься?
Внезапно осознаю, как я выгляжу, помятая и с всклокоченными волосами после сна, поэтому отвожу глаза.
— Наверное, сначала надо привести себя в приличный вид.
В ответ на мои слова наступает тишина, настолько продолжительная, что я бросаю на него взгляд.
В его глазах мелькает что-то похожее на оценивание.
— Делай, что должна. — Он отталкивается от дверного косяка, берется за ручку и закрывает за собой дверь.
Решаю отнестись к сегодняшнему дню, как к любой другой субботе, поэтому спускаюсь по лестнице через несколько минут и следую за насыщенным ароматом кофе. Без макияжа, но со свежевымытым лицом и расчесанными волосами, я одета в простые черные шорты и светло-голубую майку без рукавов.
Как только я попадаю на кухню, то вижу кухонный стол, установленный вдоль панорамных окон с видом на ухоженный газон и дальнюю кромку воды залива.
— Угощайтесь, профессор. — Нико сидит на стуле во главе стола и сосредоточенно смотрит на экран своего телефона, нахмурив брови. — Твой любимый кофе с ореховым вкусом в серебряном кофейнике. Сливки, которые ты любишь, тоже есть. Верхняя полка холодильника.
Он говорит это, не поднимая глаз, и я благодарна ему за то, что он не обращает на меня внимания. В данном случае мне кажется, что он специально заботится о том, чтобы у меня были все необходимые мелочи. Это не умаляет обстоятельств сложившейся ситуации, но доказывает, что он, по крайней мере, предусмотрительно старается сделать так, чтобы я чувствовала себя здесь комфортно.
Я беру чистую кружку из нескольких, стоящих рядом с кофейником на стойке, и наливаю себе. Нерешительно подхожу к столу, выбирая место на другом конце. Мы сидим в тишине; он просматривает электронную почту или сообщения в своем телефоне, а я потягиваю кофе, глядя в окно и исподтишка изучая его.
Наконец, я сдаюсь. Мои манеры берут верх, даже в такой момент.
— Спасибо
