Р. С. Болдт
Истина в деталях
Первая глава
Оливия Райт
Майами, Флорида
Пятница
Кто-то любит дорогие машины.
Именно так я подумала, когда увидела блестящий черный Ауди A8 L. Гладкий автомобиль с темными тонированными стеклами стоит на обочине между домом моего соседа и моим.
Интересно, не собирается ли кто-то арендовать соседний дом миссис Камюзо? Она недавно переехала в дом престарелых, и, как я слышала, ее семья подумывала о том, чтобы оставить дом для сдачи в аренду.
Мои каблуки резко стучат по тротуару, ведущему к моей входной двери. Отперев ее и войдя внутрь, я скидываю туфли и медленно выдыхаю, желая, чтобы вместе с воздухом ушла и моя усталость. Прошло две с половиной недели с тех пор, как видео стало вирусным, но, Боже, как же хочется, чтобы шумиха уже улеглась.
На одном из моих дневных занятий студент начал давиться арахисовой конфеткой M&M, и я немедленно исполнила прием Геймлиха. Разумеется, другой студент взял на себя труд записать весь этот инцидент и выложить его в Интернет. Эта запись стала вирусной, и я стала называться "героическим профессором".
Поначалу так и было. Потом ситуация изменилась, и теперь мир Интернета знает меня как "горячего профессора".
Это внимание, которого я никогда не хотела и в котором точно не нуждаюсь. Быть одной из двух женщин-профессоров среди большинства коллег-мужчин на факультете психологии достаточно сложно, особенно с деканом Харродом во главе.
В моем обычном рабочем гардеробе — белоснежной блузке в сочетании с серой юбкой-карандашом — я делаю шаг в сторону столовой, намереваясь положить портфель с ноутбуком и сумочку на один из стульев, а затем отправиться на кухню за бокалом столь необходимого вина.
Именно в этот момент моя жизнь меняется.
Мужчина сидит, опершись бедром на край моего обеденного стола.
Словно на автопилоте, я осматриваю его с ног до головы. Мой взгляд пробегает по его рубашке на пуговицах и обращает внимание на пистолет в кобуре на поясе его брюк в тонкую полоску. Если бы вид его оружия не был достаточным свидетельством надвигающейся опасности, то это была бы почти удушливая аура угрозы, которую он излучает.
Входная дверь — мой ближайший выход. Я не отрываю взгляда от мужчины, когда моя хватка на портфеле с ноутбуком и сумочке ослабевает, и они падают на пол. Развернувшись, чтобы броситься бежать, я врезаюсь в твердую стену чьей-то груди с такой силой, что меня отбрасывает назад. Мои руки разлетаются в стороны, но человек-зверь, с которым я столкнулась, хватает меня за плечи и удерживает.
Я поднимаю глаза вверх, вверх, вверх… Черт возьми. Этот человек сложен как кирпичный дом. Высокий и крепкий, он значительно превосходит меня. Его телосложение и темный цвет кожи напоминают мне Дуэйна "Скалу" Джонсона. Его ладони настолько огромны, что охватывают мои плечи и большую часть верхней части рук.
— Полегче, профессор. Боссу нужно только поговорить. — Его легкий тон опровергают суровое выражение лица, которые говорят о том, что он будет удерживать меня, если потребуется, — и, скорее всего, одной рукой.
Что, черт возьми, происходит?
С мягкостью, которой я не ожидала от человека его роста, Голиаф поворачивает меня лицом к мужчине, все еще небрежно сидящему на полированной поверхности стола в моей столовой.
Я пытаюсь успокоить дыхание. Он не делает ни малейшего движения, чтобы достать пистолет, но его острые, оценивающие золотисто-карие глаза встречаются с моими.
— Я здесь не для того, чтобы причинить вам вред, профессор. — Глубокий тембр его голоса застает меня врасплох.
Я настороженно смотрю на него, одновременно прикидывая, как быстро я смогу проскользнуть мимо него к блоку ножей на моей кухне.
— Не надо. — Его тон властный и жесткий. — Я только что сказал, что не причиню тебе вреда. Не делай глупостей.
— Точно. — Я поднимаю подбородок, пытаясь придать себе хоть какое-то подобие храбрости. — Ты врываешься в мой дом с человеком размером с гиганта, и я должна поверить, что ты не хочешь причинить мне вреда?
— В моем присутствии тебе не причинят вреда. — Несмотря на то, что его слова противоречат угрозе, исходящей от него, я уловила в них оттенок искренности. Правда, пока он не добавляет, — Но тебе придется пойти со мной.
Я тяжело сглатываю и перехожу на твердый тон, который я использую, когда общаюсь с придурковатыми мальчишками из студенческого братства на моих вводных занятиях.
— Я откажусь.
Его выражение лица становится жестким.
— Я не оставлял тебе выбора.
Я слегка поворачиваю голову, удерживая взгляд Голиафа, и отхожу на несколько шагов в сторону, держа обоих мужчин в поле зрения. Человек-зверь ворчит, но позволяет мне двигаться.
— Кто вы такие? И что вы… — я делаю жест между ним и Голиафом, — оба делаете в моем доме?
— Меня зовут Нико.
Когда становится ясно, что он не намерен называть фамилию, я надменно поднимаю бровь.
— Нико…? У тебя что, как у Шер, есть только имя?
Его глаза прищуриваются, и у меня создается впечатление, что он не оценил моего защитного сарказма.
Что ж, очень жаль.
— Нико Альканзар.
Я борюсь с инстинктивным желанием вздрогнуть. Нико Альканзар. От этого имени по коже пробегают ледяные иглы беспокойства. Шок поднимается на поверхность, отдаваясь во мне, когда я снова смотрю на него.
Рельефная челюсть. Прямой нос. Короткие черные волосы, которые едва ли можно назвать стрижкой. Кожа глубокого бронзового цвета. Татуировки выглядывают из-под воротника дорогой темно-серой рубашки, а две верхние пуговицы расстегнуты, открывая шею.
Татуировки распространяются за манжеты длинных рукавов, изгибаясь вдоль верхних частей кистей и пальцев. Мой взгляд пробегает по нему, задерживаясь на кобуре на поясе его черных брюк в полоску, обтягивающих мощные бедра, затем опускается на гладкие черные туфли-броги, которые, я готова поспорить, стоят больше моей месячной зарплаты.
Нельзя отрицать, что этот человек красив как ад, но его каменное выражение лица и опасная атмосфера вокруг него нивелируют это.
Это человек, который поднялся по карьерной лестнице — по слухам, с помощью насилия и убийств — и стал управлять одним из самых известных наркокартелей Майами.
Человек, который одной рукой возродил наркоторговлю в этом городе и превзошел ту популярность, которую она имела в 70-80-е годы.
Хотя до меня доходили слухи о Нико Альканзаре, в прессу никогда не просачивались его фотографии. Я всегда считала, что он намного старше.
И гораздо менее… привлекательный.
Он выпрямляется, опираясь на стол, и я тут же
