сделать крутой вираж, и теперь ничего не оставалось, как смиренно подчиниться. Видели бы её родители.
Девушка чуть-чуть повздыхала, поняла, что толку от этого нет, и, плотнее закутавшись в старое ватное одеяло, осмотрелась. Мелкий дождь понемногу усиливался, барабаня по крыше и оставляя на стекле холодные капли; серая влажная улица, постепенно скрывавшаяся в сумеречной дымке, выглядела до того безлюдной и покинутой, что Александре на пару секунд показалось, что она осталась совсем одна в целом мире. Темнота наступала со всех сторон, метр за метром отвоёвывая пространство у света, а кирпичная водонапорная башня приняла на удивление зловещий вид, и, хотя девушка никогда не считала себя впечатлительной или слабонервной, она с тревогой всматривалась в её неровные очертания, не то рассчитывая заметить нечто ужасное, прежде чем оно заметит её, не то успокаивая себя тем, что ничего необычного пока не разглядела. Отсутствие привычных звуков цивилизации давило на барабанные перепонки и создавало ощущение, будто природа давно поглотила обитателей посёлка и теперь безраздельно властвует повсюду. Такое чувство, должно быть, возникает в заброшенных городах, переживших катастрофу и навсегда оставленных людьми.
Невольно предавшись мрачным ассоциациям, Александра выключила свет в салоне и зажгла меленький фонарик. Пользы от него было немного, зато мерзкое ощущение, что она находится в аквариуме и кто угодно может в деталях её рассмотреть, наконец ушло. Злодеев поблизости, может, и нет, а вот дикие животные или кровожадные охотники с турбазы вполне могут заглянуть на огонёк. Находясь в закрытой машине, бояться этого, конечно, глупо, однако иррациональный неуправляемый страх потихоньку начал просачиваться в душу, и когда окончательно стемнело, девушка с головой залезла под одеяло, решив бороться с ночными ужасами излюбленным детским способом.
Почти сразу стало ясно, что способ никуда не годится или, по крайней мере, неприменим в экстремальных туристических условиях. Едва в окно требовательно постучали, Александра с визгом сдёрнула одеяло и, подслеповато щурясь, принялась вглядываться в темноту. Сердце бешено колотилось, а в голове замелькал хоровод обрывочных мыслей и образов, не приносивших никакого успокоения.
– Да открывай уже.
Девушка сквозь зубы чертыхнулась и впустила в салон Роберта, хотя, по её представлениям, явиться должен был младший Лепатов – в его же интересах, чтобы высокооплачиваемый переводчик дожил до утра.
– Признаться, удивлён, что ты не рванула в моей тачке на юг.
– Думала об этом, – кивнула Александра, которую и в самом деле удержало только то, что она неважный водитель и ночью в такую погоду доехала бы лишь до ближайшего оврага. – Признаться, удивлена, что ты отдал мне ключи.
– Это был эксперимент, – вдруг улыбнулся мужчина. – Нормальный человек сейчас уже сидел бы дома или хотя бы в приличном отеле недалеко от города. А тебя, как видно, больше привлекают три процента от неизвестного количества Гришкиных процентов от двадцати миллионов. Впечатляет, ничего не скажешь.
Девушка насупилась, но, поскольку в его присутствии чувствовала себя в большей безопасности, чем наедине с природой, решила побеседовать ещё немного.
– Тебе его план не слишком нравится?
– Мне не слишком нравятся абсолютно все его планы. Поверь, этот – далеко не первый и не самый идиотский.
– Ну, вот видишь – прогресс присутствует, может, чего и выгорит…
– Ты всерьёз в это веришь?
Александра задумалась, не зная, что ответить. Нет, конечно, она не верила. Даже мысли не допускала. Но если признаться в этом, придётся объяснять своё горячее желание поучаствовать в безнадёжной авантюре с неизвестными последствиями, а чётко определить его природу она не могла даже для себя.
– Всякое бывает, – неопределённо отмахнулась девушка.
– Я так понимаю, у тебя избыток свободного времени, и работой или какими-то другими обязательствами ты себя не обременяешь…
– По-моему, тебе следовало об этом спросить прежде, чем ты вынудил меня здесь остаться. Вдруг мне на работу завтра?
– Ну да, конечно. – Сарказм, звучащий в его голосе, показался обидным. Да, она не работает, но можно было хотя бы предположить… Неужели это так заметно?
– Чего припёрся-то? – сквозь зубы осведомилась Александра. – Специально ушла, чтобы рожи ваши не видеть, так ведь нет…
– Припёрся сказать, что догадался посмотреть, от кого посылка, – издевательски проинформировал Роберт. – Похоже, я – единственный, кому это в голову пришло. Полчаса сидел с дурацким пазлом, спасибо Гришке, при вскрытии разорвавшему картон на мелкие клочки. Любопытно, но и отправитель, и получатель – одно и то же лицо.
– И кто?
– Евдокия Ефимовна Кравчук.
– Отлично! Теперь всё становится на свои места…
Роберт фыркнул, на мгновение став похожим на брата, но сразу же вернулся к своему обычному мрачно-надменному виду.
– Четвёртая жена нашего деда.
– Четвёртая? – ужаснулась Александра и с невольным уважением добавила: – А старичок был не промах.
– Это я только официальных считаю, – снова развеселился мужчина. – Что поделать, талантливый человек талантлив во всём… Как ни странно, но на четвёртой он всё же остановился. Здоровье, что ли, стало подводить… В общем, Евдокию Ефимовну ни я, ни Гришка почти не знаем. Видели, наверное, несколько раз и особо близко не общались. Чего ей в голову взбрело передавать ему посылку, которую до этого она сама же себе отправила, – загадка. Поэтому с утра я, так и быть, выясню, в какой она больнице, и даже прокачусь с вами навестить старушку, но как только она даст происходящему внятное и обыденное объяснение, мы все дружно завязываем с бредовыми идеями, понятно?
– Меня-то чего спрашиваешь? – наигранно изумилась девушка. – Я – человек маленький: надо перевести – переведу, а бредовые идеи – не мой конёк, я в этом не сильна…
– Не прибедняйся, – чересчур ласково посоветовал Роберт и открыл дверцу. – Ты точно не хочешь пережить эту ужасную, холодную и тоскливую ночь в не менее ужасном и холодном доме? И нечего так кривиться, я серьёзно спрашиваю. Не хотелось бы поутру обнаружить остывшее тело в любимой машине.
– Лес кругом, прикопаете где-нибудь, – бесстрастно заверила Александра.
– И то правда…
Конечно, сидеть в одиночестве посреди безлюдного посёлка – то ещё удовольствие, но делить дом с двумя новоявленными товарищами намного хуже. Пока неизвестно, что у них в голове творится, но уже ясно, что хорошего там немного. Одно то, что оба не заботятся о престарелой дедовой жене, о чём-то говорит. Правда, раз Роберт явился на ночь глядя, о судьбе нанятого переводчика они всё же беспокоятся, но это вполне можно объяснить чрезмерной алчностью и нежеланием вступать в общение с правоохранительными органами. Последнее он особо и не скрывал… Интересно, чем они занимаются в перерывах между искромётными аферами? Гриша, скорее всего, ничем – мужчинам вроде него претит любое однообразие, а необходимость жить по скучным общепринятым нормам кажется абсурдом. Роберт походит на обычного работягу, в крайнем случае, менеджера среднего звена – порядком подуставшего от серых будней и проблемного родственника. Мечты таких людей, как правило, довольно примитивны и большой оригинальностью не отличаются. Понятно, что он даже на секунду не может предположить, что брат однажды сотворит нечто невозможное и в итоге добьётся своего.
Александра выключила фонарик и, натянув одеяло до самого носа, улыбнулась. Младший Лепатов очень напоминал её отца – такой же неунывающий энергичный мечтатель, непонятый большинством мужчин и невероятным, почти мистическим образом притягивающий женщин. К счастью, ему была нужна только одна.
А вот дед братьев постарался на славу – четыре брака, и это в те времена, когда подобное любвеобилие крайне не приветствовалось. Весёлый был старичок, и заметно, что потомки пошли в него. Особенно младший. Старший, конечно, в меньшей степени, но ему и от природы дано не так много. Зато с внешностью Григория ничего другого ожидать нельзя. Хорошо хоть денег больших пока нет, а то все окрестные девицы навсегда покоя лишатся.
С опозданием сообразив, что девиц поблизости не так много, Александра ущипнула себя за локоть и решила думать о чём-то более приятном и очень отстранённом, за чем и уснула.
***
Утренний холод ворвался внутрь, заставив затрястись крупной дрожью и с головой завернуться в остывшее одеяло. Александра не сразу поняла,
