она как врач… сначала решила… (Потом в нем пробуждается упрямство. Заявляет, глядя на обоих). Сегодня вечером я позвоню ей.
Тошек (настойчиво). Подожди еще хоть день-два, может, как-нибудь… (Но Петрус уходит).
12
Проекция гаснет: на авансцену выходят озабоченный Тошек и решительная Майка.
Тошек. Как об стену горох. Повторяет одно и то же.
Майка. Что он, совсем рехнулся?
Тошек. Кажется, они в самом деле влюбились.
Майка. Боже мой, но он обязан с ней порвать!
Человек в мантии. Хм-хм…
Майка. Что вы сказали?
Человек в мантии. Если считать бесспорным ваше утверждение, будто вы ее подруга, не могу не удивляться тому, насколько своеобразно вы понимаете это слово.
Майка. Попали пальцем в небо! Я искренний и давнишний ее друг, но… во-первых, не собираюсь из-за этого отказываться от своих моральных принципов, а во-вторых, хочу только пользы для…
Человек в мантии. Для кого?
Майка. Как — для кого?
Человек в мантии. Для нее или для него?
Майка. Ах вот оно что! Считаю для себя унизительным доказывать, что у меня нет никаких побочных целей.
Человек в мантии. Помнится, я ничего подобного вам и не приписывал. Мне не настолько ясны ваши мотивы, чтобы я заранее мог сомневаться в их благородстве.
Майка. У меня только один мотив, и вполне убедительный. Петрус — человек высокой квалификации, умеет сразу завоевать доверие, симпатию. Он может быть исключительно полезным для нашего общего дела, вернее, мог бы быть. А теперь? Нет, я не сухарь, это знает прежде всего Лида, таким прозвищем бросаются люди, у которых не хватает аргументов. Я утверждаю и буду утверждать, хотя бы мне пришлось выступать против самого дорогого мне человека, что никто не имеет права губить судьбу другого ради мимолетной вспышки, ради иллюзии, ради мечты.
Человек в мантии. В вашей интересной философии есть один изъян. А если это не мимолетная вспышка?
Майка. А я утверждаю, что мимолетная.
Человек в мантии. Почему вы так… думаете?
Майка. Я — женщина… (Уходит).
Тошек. О-хо-хо!
Человек в мантии. Кажется, вы не так-то твердо в этом убеждены.
Тошек. Да нет! Думать я могу всякое… Но делать я должен то, что обязан делать. С этим телефонным звонком он мог бы обождать! Боюсь, он забегает вперед…
Человек в мантии. А я боюсь, что события предупредят его.
Проекция: кабинет врача. На белом столике — врачебные инструменты. Петрусова в белом халате вытирает руки. Где-то открылась дверь, доносится плач нескольких детей, гул голосов. Петрусова надевает очки и подымает голову, ожидая следующего пациента.
Петрусова. Следующий.
Входит Стиборова в пальто, с чемоданчиком в руке. Обе оглядывают друг друга.
Мать. Доктор Петрусова?
Петрусова (удивленно). Вам нехорошо?
Мать. Не мне, вам будет нехорошо. Себя-то я сумею защитить, и вам посоветую то же самое.
Петрусова. Не понимаю.
Мать (садится, врач стоит). Простите, я стояла в поезде от самой Праги. У нас обеих мало времени, я скажу вам все прямо — верю, что ваша… героическая профессия воспитала в вас необходимую стойкость…
Петрусова (бледнеет). Что случилось с Петром?
Мать. Физически — ничего не случилось. Речь идет не об этом. У меня даже есть причины думать, что он… что он вполне здоров. Правда…
Петрусова. У него какая-нибудь неприятность или…
Мать. Этого тоже нельзя сказать… в известном смысле наоборот, хотя… Короче говоря, мой сын имел несчастье познакомиться с несколько легкомысленной девушкой, которая решила выйти за него замуж. А ваш муж имел несчастье встретиться с ней накануне их свадьбы. И свадьба не состоялась, потому что ваш муж… Понимаете?
Петрусова. Кажется, да.
Мать. Быть может, вам еще больше скажет ее имя… Лида Матисова… он знал ее уже раньше. (Петрусова садится за стол). Доктор, я понимаю, что вы переживаете, но надеюсь, вы найдете в себе достаточно мужества: слишком чувствительные люди не избирают медицину своей профессией. В конце концов, пока это не трагедия; но все это могло бы стать трагедией в будущем. В интересах моего сына Матисова должна покинуть Прагу. Но, конечно, она вряд ли уедет, пока ваш муж… вы меня понимаете?
Петрусова (глядя перед собой). Понимаю.
Мать. Все, что зависело от меня, я сделала. Вы можете сделать больше; кроме супружеских чувств, на вашей стороне еще и закон. Поверьте, я не хотела причинять вам боли, но поймите отчаяние матери!
Петрусова. Да.
Мать. Меня тревожит судьба сына, вас — мужа. Если эту девушку не исключат или просто не переведут в другой город, может случиться несчастье. (Петрусова неожиданно встала). Ведь и в ваших интересах…
Петрусова. Мне лучше знать, что в моих интересах.
Мать. Я полагаю, доктор…
Петрусова. Простите, сегодня пятница, у меня — прием, много пациентов…
Мать (встает, нерешительно берет в руки чемоданчик). Так что же вы хотите делать?
Петрусова. Предоставьте, пожалуйста, это мне! (Но когда мать, недовольная, выходит, все-таки тихо говорит ей вслед). Спасибо вам. (Петрусова осталась одна. Она снимает очки, протирает глаза, глядит в пространство. Потом снова надевает очки, на ее лице появляется холодная маска). Следующий!
13
Проекция гаснет. Доктор Петрусова снова сняла очки и выходит на авансцену. Теперь ее маловыразительное холодное лицо видно лучше.
Человек в мантии. Доктор Петрусова, на вас жаловался муж.
Петрусова. Очевидно, у него на это есть причины.
Человек в мантии. Вы на три года старше его.
Петрусова. Давно он это заметил?
Человек в мантии. Нет, это мне пришло в голову без всякой задней мысли. Он никогда об этом не говорил.
Петрусова. Он не любит хвастаться.
Человек в мантии. Я спросил вас… меня интересует, когда вы познакомились и почему…
Петрусова. Я работала в поликлинике в Лужанках. Он пришел однажды на прием, жалуясь на боль в груди, но это было не сердце — он страдал вегетативным неврозом. Тогда он работал над дипломом и пережил нервное потрясение.
Человек в мантии. Какое это было… ах да…
Петрусова. Это произошло как-то в конце ноября, а в сочельник он ни с того ни с сего явился ко мне на квартиру. Ему было грустно дома, и он подумал обо мне.
Человек в мантии. Это было мило с его стороны, не правда ли?
Петрусова. Да.
Человек в мантии. И в такой день… Я понимаю, что…
Петрусова. В феврале мы поженились.
Человек в мантии. Однако он поторопился.
Петрусова. Я сама предложила ему. Дома ему мешали заниматься, а я целый день на работе, так что он мог…
Человек
