обоих к смерти.
Это было несправедливо и неправильно. Но не волнуйтесь – себя я тоже ненавидела за то, что выжила.
– Будь помягче, – услышала я голос Роба в своей голове, пока спускалась по лестнице.
– Я всегда мила, – ответила я, полностью осознавая, что это была чистая ложь, причем совершенно ненужная. Мне больше некого было в этом убеждать.
Взяв свои эмоции под контроль, я медленно направилась к двери. Я поняла, что Эвелин уже впустила его, когда услышала глубокий голос в прихожей.
– Привет, малышка, – проворковал он. – Боже, ты не представляешь, как папочка скучал по тебе. – В конце его голос сорвался, и как бы сильно я ни противилась, мое сердце тоже защемило.
Изон прижался к дочери, его плечи затряслись, забинтованная рука придерживала ее голову. И как только мои ноги коснулись нижней ступеньки, его заплаканные покрасневшие глаза встретились с моими.
Я застыла, не в силах даже дышать под тяжестью его взгляда. Никогда раньше мне не доводилось быть свидетелем такого неприкрытого отчаяния. Даже когда я смотрела в свое отражение в зеркале.
Темные круги под глазами и впалые щеки. Я тоже ничего не ела, но Изон выглядел так, словно потерял половину своего веса. Если бы я не знала, что это он, я бы его не узнала. Его песочного цвета волосы, которые обычно были растрепаны, оказались выбриты, а над бровью начиналась длинная линия шва, исчезавшая где-то на макушке. Рукав из разноцветных татуировок на левой руке был перемотан бинтами, на лице и шее все еще хорошо виднелись коросты и ожоги.
Изон всегда был душой компании. Но сейчас, когда он стоял в моей прихожей, держа на руках дочь, его тело было таким безвольным, будто бы скелет больше не мог удерживать его в нормальном положении.
– Привет, – прохрипел он.
Узел у меня в животе болезненно сжался.
– Привет.
Мы смотрели друг на друга секунду, которая показалась вечностью. Миллионы слов повисли в воздухе, но мы оба знали, что ни одно из них не изменит нашу реальность.
В носу защипало, когда я увидела, как он усаживает Луну к себе на руки.
Он потерял свою жену.
Свой дом.
Своего самого близкого друга.
Все свои вещи.
Эта маленькая девочка, которую он держал на руках, была всем, что у него осталось.
Я была далека от звания святой настолько, насколько это было возможно, о чем постоянно шутил мой муж, но, несмотря на собственное горе, обиду и опустошение, я все еще оставалась человеком. И я видела перед собой другого человека, потерявшегося в пучине отчаяния. Я не могла поддержать его эмоционально, но у меня были ресурсы, которых не было у Изона.
– Что собираешься делать? – спросила я, скрестив руки на груди и делая вид, будто бы холод шел из комнаты, а не изнутри меня.
Он опустил взгляд на кафельный пол.
– Ох, это хороший вопрос. Парень, с которым я раньше выступал, пустит нас переночевать в его гостевой комнате на несколько ночей. Мне нужно связаться со страховой компанией, чтобы понять, какие у нас есть варианты жилья, но я пока еще не думал обо всем этом. К счастью, Джессика собрала достаточно вещей для Луны, прежде чем отправить ее к вам, а приятель принес мне сумку с одеждой, которую сумел насобирать. – Он замолчал и прерывисто вздохнул. – Это эффект домино, понимаешь? У меня больше нет бумажника. Что означает, что у меня нет банковской карты. А чтобы получить деньги в банке, нужно удостоверение личности. Не то чтобы наличные так уж необходимы в наши дни. Без банковской карты я не могу купить новый телефон, но он нужен мне, чтобы страховой компании было куда звонить. Кроме того, у меня нет машины или возможности ее приобрести, и среди всего этого я каким-то образом должен организовывать похороны моей жены.
Он тяжело вздохнул, и этот стон был наполнен большими страданиями, чем любой крик, который он мог издать. Его грудь прерывисто вздымалась, когда он поднял свои карие глаза и отрешенно посмотрел на меня.
– Господи Иисусе, Бри. Неужели все это правда?
Я не смогла ничего ответить. Часть меня все еще надеялась, что это просто ночной кошмар, от которого я в конце концов проснусь.
– Эвелин, – позвала я, обретя дар речи.
Она тут же показалась из-за угла, как будто бы все это время была недалеко, – очень мудро с ее стороны. Взглядом спросив разрешения, я взяла Луну из его рук и передала ее Эвелин.
– Не могли бы вы ненадолго взять детей на улицу?
– Конечно, – ответила он.
– В этом нет необходимости, – сказал он, протягивая руки к дочери. – Я просто заехал за вещами, а потом мы сразу уедем. У меня сегодня много дел. – Его тон становился все более взволнованным. – У меня нет времени на…
Я встала между ним и Эвелин.
– Изон, прекрати.
– Я не могу прекратить. Я не могу прекратить ничего из того, что происходит, – сорвался он. – Слушай, в машине меня ждет друг, мне просто нужны наши вещи.
– Вы никуда не поедете, – прошептала я. – Вы с Луной поживете здесь некоторое время. В домике у бассейна. Роб бы этого очень хотел.
– Что ж. Роб мертв, так ведь? Тебе больше не нужно притворяться.
Я опешила. Это было правдой, но все равно ощущалось как удар ниже пояса.
– Это нечестно.
– Что именно?
Кивнув, я дала знак Эвелин уходить, и, не дожидаясь возражений со стороны Изона, она поспешно вынесла Луну из комнаты. Мы стояли в тишине, пока я не услышала звук закрывшейся задней двери.
– Тебе нужно глубоко вздохнуть и перевести дух. Я знаю, что тебе сейчас больно, но…
– Больно? – он рассмеялся. – Больно – это если бы мне оторвало руки, а то, что я испытываю сейчас, точно так не назовешь. Я, черт возьми, не могу даже спокойно закрыть глаза без того, чтобы это пламя вновь не поглотило меня. Я не могу есть, не могу спать. – Он вытянул перед собой дрожащую руку. – Меня всего трясет, как будто душа пытается вырваться из тела. И иногда мне хотелось бы, чтобы так оно и произошло, даже если бы это означало, что я уйду вместе с ней. А потом я вижу Луну и понимаю, что нужен ей. Но как мне смотреть ей в глаза, зная, что это я оставил ее мать умирать?
Я с трудом сглотнула.
– Ты не оставлял…
– Чушь собачья, – прошипел он. – Не смей стоять тут и вести себя так, будто сама не винишь меня за случившееся. Роб бы не оставил
