расслышал за шумом мотора и свистом ветра в стойках, но понял мысль юнги. Поглядел за борт, смерил глазом расстояние до перископа.
- А ну! Надеть пояса!
Мальчики послушно слезли в тяжелые корки спасательных поясов.
Самолет, снова сделав несколько барсов и пеня воду, пошел наперерез перископу. По-видимому, на этот раз немцы, делавшие вид, будто не замечают самолета, или действительно не замечавшие его, поняли, что им грозит. Подлодка нырнула. Перископ прошел под самолетом. Пока Ноздра описал на воде кривую, чтобы выйти на курс подлодки, перископ снова показался над водой. Лодка шла, не изменяя основного курса… Ноздра решил обойти лодку с кормы, чтобы в перископ не могли видеть самолета: тогда удар будет нанесен наверняка.
Скользя по воде, гидросамолет быстро нагонял лодку, Ноздра дает газ… Удар… Гидросамолет испытывает крепкий удар. Внутри его корпуса показывается труба перископа. Радостные крики летчиков сливаются с грохотом и треском. Ломаются крылья, стойки, звенят рвущиеся расчалки. Летчики оказываются в воде среди обломков самолета. Все это занимает не больше минуты. Перископ снова появляется над водой в нескольких саженях от разрушенного самолета…
Житков сильными взмахами плывет к перископу.
- Куда? - кричит ему Санька.
- Сейчас вернусь!
Ловким движением, перевернувшись в воде через голову, Житков стаскивает с себя тельник. Санька с любопытством следит за приятелем, не понимая, что тот намерен делать. Вот Житков уже рядом с трубой перископа. Он подплывает к ней сзади. Одним взмахом набрасывает на линзу свой тельник и туго скручивает его рукавами. Перископ быстро исчезает под водой. Радостно хохоча, Пашка плывет обратно к остаткам самолета.
Несколько раз то скрывается, то снова появляется над поверхностью моря неуклюжий моток Пашкиного тельника, накрученного на перископ. Тельник держится крепко, лодка остается слепой.
Тем временем «Керчь» продолжает удаляться к западу.
Сквозь легкий гул винтов доносится беспечный напев баяна. Команда не хочет знать ни о каких опасностях.
Сделав еще несколько безуспешных попыток освободиться от ослепившей ее повяжи, подводная лодка наконец всплывает. Как только над водой показывается рубка, с лязгом распахивается люк и матрос выскакивает на мостик. Его первым движением было броситься к перископу, но оглядевшись и увидев, что опасность не угрожает лодке, он нагибается над люком и кричит что-то внутрь. Оттуда высовывается несколько голов в матросских бескозырках. Они глядят на обвязанную вокруг перископа тельняшку и принимаются весело хохотать. Но вдруг смех обрывается: над комингсом показывается молодой офицер. Следом нерешительно просовывается рыжая голова Остен-Сакена. Немецкий офицер сердито отдает приказание. Матросы поспешно разбинтовывают перископ, выкидывают в воду полосатый тельник Житкова. Немецкий офицер внимательно следит в бинокль за удаляющимся миноносцем. Говорит стоящему рядом второму офицеру:
- Из-за этого проклятого тельника мы упустили всю ораву.
- Да, теперь их не догнать. Повезло большевикам.
- Интересно, кто из трех, плавающих там, в обломках, сыграл с нами эту штуку? Неглупо придумано!
- Мы можем это немедленно выяснить, - услужливо вмешивается рыжий барон. - Прикажите спустить тузик, а я сейчас же допрошу этих проклятых большевиков.
Офицер отдал приказание и снова обернулся к барону:
- Я тоже прокачусь с вами. Мне хочется поближе рассмотреть этих негодяев. Они лишили меня возможности пустить ко дну людей, осмелившихся нарушить приказ фельдмаршала Эйхгорна.
- Мы имеем полную возможность выместить на них нашу досаду, - сказал Остен-Сакен.
- Довольно слабая компенсация за ускользнувшую эскадру!
Матросы завели на концах две крохотные складные шлюпочки-тузика. В одну сел немецкий офицер, в другую - Остен-Сакен. Немец смело треб к остаткам самолета. Следом за ним нерешительно подгребал рыжий, стараясь держаться за спутником.
Немец внимательно разглядывал летчика и ребят, державшихся за обломки своего аппарата, и говорил о чём-тo с рыжим бароном.
Житков выхватил было «из-за пояса свой браунинг, но тотчас с досадой отшвырнул его в воду: барабан был шуст,
Найденов внимательно наблюдал за офицером. Ему бросилось в глаза спокойствие, с которым тот говорил, необыкновенная неторопливость движений и какая-то особенная, кошачья ласковость их. Лицо немца оставалось спокойным, как маска, во все время разговора. Ярко выделялись на нем колючие серые глаза, вспыхивающие иногда яркими, хищными огоньками. Голос офицера плохо вязался с его наружностью: он звучал необыкновенно резко, какими-то особенно звонкими металлическими нотами, хотя офицер ни разу не повысил голоса.
Именно из-за этого внешнего спокойствия офицера Найденов и не заметил того, что произошло. Он был словно загипнотизирован пристальным взглядом холодных серых глаз. Увидел только вдруг, что офицер торопливо вбросил весла на воду и сильным ударом погнал свой тузик прочь от утопающих. Тут же Найденов услышал отчаянный крик барона. Быстро обернувшись, Санька увидел, что Пашка, вцепившись в борт баронского тузика, силится его перевернуть. Барон поднял над головой весло. Замах был так силен, что череп Житкова должен был бы разлететься на мелкие кусочки, если бы вдруг разбитое в щепы весло не выпало из рук Остен-Сакен и он сам с проклятием не полетел в воду. Лишь после этого Санька услышал щелчок далекого выстрела: совсем уже недалеко, на расстоянии всего двух-трех кабельтовых, с запада медленно приближалась «Керчь», с борта которой заметили наконец всплывшую подводную лодку. На таком же расстоянии к востоку, поспешно приняв на борт обоих немцев, подводная; лодка совершала экстренное погружение.
9. ЧЕРНОМОРСКИЙ ФЛОТ ПОГИБ - ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЧЕРНОМОРСКИЙ ФЛОТ!
Когда первый снаряд, пущенный с миноносца, полетел вслед немцам, из воды торчал лишь конец перископа. Потом исчез и он.
«Керчь» снова развернулась и полным ходом пошла на, восток. Еще раза два показался у нее за кормой черный тычок перископа, но выстрелы кормовых «пушек заставили его спрятаться. Покатились с палубы и глубинные бомбы.
Огромные фонтаны вспененной воды взметнулись далеко за кормой миноносца…
Полным ходом «Керчь» шла к Туапсе.
На мостике, рядом со старшим лейтенантом Кукелем, торчали из-за фартука две вихрастые головы. Две пары усталых детских глаз вглядывались в темнеющую даль моря.
Кукель ласково положил тонкую руку на одну из голов;
- Так-то, молодые люди, - неопределенно, произнес он. - Ну, что притихли?
Житков отвернулся, чтобы командир миноносца не видел предательской слезы, упрямо ползшей из-под мигающих век, и тихо сказал:
- Жалко кораблей. Этакая красота навсегда погибла… Кукелъ мягким движением откинул голову мальчика и пристально посмотрел ему в глаза:
- Навсегда?… - Он покачает головой. - Нет, малыш; Не погибла она. Не погибла красота и сила русского флота! Пройдут годы - вдвое прекрасней, вдвое сильней родится он вновь. Могучий своей необыкновенной техникой, которую не раз перенимали у нас иностранцы; прекрасный несокрушимым духом русских моряков, чей флаг прошел по всем морям и океашм, чьим
