Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
знать, ваше высокблагородь!
— Вот и правь туда!
— Не извольте беспокоиться, доставлю в лучшем виде! Но-о-о-о, залётные, шевели копытами немытыми! — засуетился мужик, мечтая получить от барина на водку.
— Иван Ёлкин… Кто таков? — спросил с лёгкой иронией князь.
— О, вы не в курсе?! Сразу видно — наездами у нас. В России так кабаки называют. Мужики азбуки не знают, им хоть какую вывеску напиши — один чёрт ни бельмеса. Целовальники и докумекали еловую ветвь над входом приколачивать. Не накладно, и лапти дорогу знают. Вот этот ярославский и решил так свой трактир назвать. Умно.
V
Карета с моста скатилась в незамысловатый лабиринт улочек Брест-Литовска. Форпост на западной границе Российской империи вошёл в её состав 17 лет назад при третьем разделе Речи Посполитой. К тому времени славные дни некогда торгового и ремесленного города канули в Лету, как сорвавшийся с удочки жерех в Западный Буг.
А всё опустошительные войны XVIII века: разрушенные здания уже не отстраивались, горожане побогаче съезжали в более спокойные места. Хотя с вхождением в состав России брестчане немного ожили: заработали суконная фабрика, винокуренный и маслобойные заводы… По улицам заскрипели подводы возвращенцев. Всё же Брест-Литовск можно было назвать типичным уездным городишком на полтысячи дворов. Обособляла его лишь приграничная атмосфера. Она не имела явных отличий, но незримо ощущалась во всём, даже в том, как цепные псы лаяли на бродячих: дежурно — для устава.
Но если где-нибудь на Рязанщине главной достопримечательностью уездного центра могла слыть огромная лужа, то здесь высились остатки пятиугольного Брестского замка. Верейский знал, что разрабатывались проекты по его реконструкции и возведению новых фортификационных сооружений. Теперь всё это зависело от исхода нашествия французских армий.
VI
Трактир оказался большим рубленым домом на манер избы. Одна из редких новостроек в городе выбивалась из его архитектуры европейского захолустья. Выглядело так, как если бы драгун нижегородского полка затесался в строй гусар маршала Нея. Среди внутреннего убранства главенствовали столы и лавки. Мебель в стиле а ля русс между тем была добротной. Такую не одним топором ладили в соседней улице, видно, что руку приложили истинные мастера. Получился не лубок, а изысканная стилизация. Хозяин не поскупился на обустройство, вышло так, что и гоголем прошёлся, и лицо сохранил. Толстой приветствовал его вопросом:
— А чего ты, Устин, еловых веток не приколотишь над дверью, как водится в России?
— Не к душе это. У нас, ярославских, лапник дорогой на погост за гробом кидают, — ответил трактирщик и мелко перекрестился.
Гостям поднесли две большие рюмки хлебного вина двойной очистки. К ним на серебряной тарелке — квашеной капусты с двумя вилками и ржаным хлебом на липовой узорчатой дощечке.
— С прибытием вас в Отчизну, господа! Пусть ваши дела идут слава богу! — трактирщик сказал это буднично, как деревенский поп на свадьбе уводом.
— Вот теперь вижу, что признал меня, каб-бацкая твоя душа! — оживился Толстой.
Без церемоний он махом опрокинул рюмку и с прищуром ткнул вилкой в капусту. На миг лишь задержал руку, радостно глянул на отливающие золотом масла белёсые пряди в веснушках семян аниса и в перламутровых искрах мелкорубленого лучка и тут же с наслаждением стал жевать. Верейский глотнул слюну и немедля потянулся к рюмке.
VII
— Как же не признать господина хорошего, — чуть обождав, залопотал хозяин. — Не каждый день сверх счёта четвертную кладут.
Князь, услышав это, даже прекратил жевать.
— Нет, Василий Михайлович, это не то, что вы могли подумать. Никаких кутежей. Как можно?! Всё-таки не за буклями в Париж ехал. А на чай оставил, так… На удачу, можно сказать. Ведь не знал, что и кто ждёт за кордоном.
— Подтверждаю, всё чинно-благородно с их стороны было-с.
Князь помягчел лицом и заработал челюстями. Затем не удержался и спросил, глядя на то, как Толстой с аппетитом подчищает капусту.
— Где же вы, Фёдор Иванович, к такой незамысловатой пище-то пристрастились? Явно не в родительском доме.
— Не поверите — в Российско-американской компании. Вот вы улыбаетесь, а между тем никакого отношения к моему прозвищу это не имеет. Управляет тамошней канцелярией Кондратий Фёдорович Рылеев, мой хороший приятель. Так вот он и завёл у себя «русские завтраки», на них подавали очищенное хлебное вино, кислую капусту да ржаной хлеб.
— Понятно теперь, почему Аляска остаётся необжитой.
— Напрасно, Василий Михайлович. Рылеев образованный и весьма деятельный человек. Только в этакую даль дальнюю, уж поверьте знающему человеку, колонистов толковых сосватать — большая проблема. А от сброда и проку никакого… А насчёт «русских завтраков» — так ведь кто только не съезжался к Кондратию на Мойку: и знатные особы, и литераторы, и дамы света не брезговали. Но я вас одной водкой да капустой с хлебом потчевать не собираюсь.
VIII
Толстой подозвал жестом хозяина, дающего в стороне круги соколом над лебяжьим выводком:
— Ну, сказывай, Устин, чем потчевать намерен?
— На закуску балычок рекомендую. Намедни только получили… На цвет — янтарь как есть: хоть в оправу вставляй да девок одаривай.
Граф выразительно посмотрел на князя — мол, каков экземпляр! Тот одобрительно улыбнулся.
— Икорка само собой: белужья зернистая — икринка к икринке — да паюсная ачуевская-кучугур с распахом — на срезе каждая икринка пополам аккурат, как если бы яблоко какое. Рыжики солёные имеются. Еловые. Дух такой, что зажмурюсь — и как будто у себя в ярославском лесу окажусь… Под это дело зубровка хороша будет. Сами настаиваем из полугарного хлебного вина и медком её липовым смягчаем. Катится, как салазки в Рождество…
— Полугарное? — князь, имеющий мало языковой практики, всякий раз спрашивал значение незнакомых ему слов.
— Это у нас ещё Петр I завёл так испытывать на качество хлебное вино, — отозвался граф. — Зажгут меру, и несгоревший остаток должен составлять ровно половину от того, что было. Отсюда и название — полугарное.
Ободрённый кивком Толстого, ярославец продолжил:
— Следом селяночку — со стерлядкой. Вчера ещё в Днепре плескалась, нагулянная — жирники злато и только! Глянешь в тарелку — так словно кто империалов сыпнул. Тут же расстегайчики с судачком да печёнкой налимьей…
IX
Рядовой Преображенского полка хлопнул ладонью по массивной столешнице, не дав трактирному златоусту довести речь до конца:
— Вот что он творит, Василий Михайлович, а?! Так ведь и слюной изойдёшь, пока дослушаешь до конца. Подавай уже, ирод! Ну и всего, чего ещё полагается…
Хозяин, довольный такими словами, кивнул половому, и тот метнулся на кухню.
— А поросёнок молочный есть ли? — не удержался от дальнейших расспросов Толстой.
— Как не быть! Изволите понежней — со сметаной? Или румяного? Это так, чтобы
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
