Старейшины [еврейской общины Майнца] решили, чтобы спасти общину, щедро раздать свои деньги и подкупить многих князей и посланников, епископов и наместников. И тогда главы общины, которых уважал местный епископ, пришли к нему и к его чиновникам и слугам, чтобы обсудить это дело. Они спросили: «Что нам делать, ведь мы узнали, что наши братья в Шпейере и Вормсе были убиты?» И им ответили: «Послушайтесь нашего совета – принесите все ваши деньги в нашу сокровищницу. Вы сами, ваши жены и дети вместе с вашим имуществом должны переждать во дворце епископа, пока орды эти не пройдут. И так спасетесь от этих заблудших». […]
…рабби Калонимус,парнас[член коллегии выборных руководителей общины] общины Майнца […] отправил посланца к королю Генриху [императору Генриху IV, в Италию, где он преимущественно жил], рассказать обо всем происходящем. Король был в ярости и отправил письма всем советникам, епископам и наместникам всех земель своего государства, а также герцогу Готфриду [Бульонскому], с приветствием и с наказом не причинять вреда евреям, а напротив, помогать им и укрывать их. Злой герцог тогда поклялся, что никогда и не думал причинять им вред. Евреи Кельна тем не менее подкупили его, дав ему пятьсот монет серебром, и так же поступили евреи Майнца. Герцог обещал им свою защиту и мир.
Но предпринятые шаги не помогли, «и отошло от дщери Сиона все ее великолепие», – пишет Шломо бар Шимшон о Майнце, уподобляя его Иерусалиму: «умолк город хвалы, столица радости, где щедро раздавалась милостыня бедным. Железного стиля для письма не хватит, чтобы описать все его добрые деяния, начавшиеся еще с древности. Город, где одновременно пребывали Тора и величие, богатство и слава, мудрость и скромность […]; а теперь мудрость эта была полностью уничтожена, как случилось с жителями Иерусалима во время разрушения [храма и города императором Титом]».
Готфрид Бульонский.
Гравюра
На Генриха IV – благонамеренного, но находящегося далеко от места событий – ответственность не возлагается. Напротив, еврейскому автору важно подчеркнуть заступничество верховной власти – императора. Более поздний источник еще и папе Урбану II, тому самому, который на Клермонском соборе 1095 года призвал свою паству отправиться в крестовый поход освобождать Гроб Господень, приписывает буллу, запрещающую насилие над евреями. В действительно, Урбан, по-видимому, помалкивал, а Генрих защищал не слишком эффективно. Зато приехав из Италии в 1097 году, спустя много месяцев после погромов, он разрешил насильственно крещенным вернуться в иудаизм – вопреки каноническим запретам и протестам своего же ставленника антипапы Климента III, который требовал от германских епископов проследить, чтобы крещеные евреи остались в лоне церкви, делая вид, что не знает о насильственном характере их крещения. Несмотря на то что еврейские хронисты в основном описывали не крещения, а мученичество за веру (о котором еще пойдет речь в следующих главах), подчеркивая, что германские евреи стойко держались своей религии и предпочитали смерть измене своему Богу, крестившихся тоже было немало. Они были достаточно заметны, чтобы привлечь внимание императора, разрешившего им вернуться к вере отцов, а затем – раввинов, обсуждавших в своих письмах, считаются ли такие отпавшие под страхом смерти, а затем вернувшиеся полноценными евреями, а следовательно, можно ли пить вино, если такой человек касался бокала, можно ли принимать их свидетельство в суде и т. п. Великий германский раввин, правовед и комментатор Талмуда Раши настаивал, что раз они крестились не по своей воле, а «будучи на острие меча», тайно соблюдали заповеди и искренне раскаялись, то полностью восстановили свой статус «праведных евреев».
Итак, король – защитник и ни в чем не виноват, как и предводитель похода Готфрид Бульонский, как и епископ, сеньор города, который был вынужден «бежать из дома мерзости» – так еврейский автор называет собор, – «ибо они хотели убить его тоже, потому что он заступался за евреев». Кто же тогда повинен в гибели стольких евреев, кто осмелился нарушить наказ короля и клятву герцога?
В полдень злой Эмихо, притеснитель евреев, подошел к городским воротам [Майнца] со всей своей ордой. Эмихо, германский рыцарь, вел с собой отряд франкских и германских крестоносцев-грабителей. Горожане открыли ему ворота, и враги Господни сказали друг другу: «Вот, они открыли ворота для нас; так давайте же отомстим за смерть повешенного».
«Повешенным» Шломо бар Шимшон именует Иисуса, чье распятие на кресте отождествлялось с повешением на дереве; еврейское антихристианское контревангелие «Родословие Йешу», изображающее Иисуса темным волшебником, творившим чудеса силой тайного имени Бога, выкраденного им из Святая Святых иерусалимского храма, рассказывает, что Иисуса собирались повесить на дереве, но деревья ломались, поскольку он заговорил все деревья, однако он не заговорил кусты, и тогда его повесили на рожковом дереве, которое ближе к кусту, чем к дереву.
Главным гонителем евреев, по Шломо бар Шимшону, оказывается некий Эмихо, предводитель отряда «крестоносцев-грабителей». Бар Шимшон прослеживает последующее поражение Эмихо в Венгрии и отмечает: «наши сердца возрадовались, ибо Господь явил месть нашим врагам», – проклиная гонителя посмертно: «да превратятся его кости в прах». На него же указывают и христианские хронисты. Альберт Аахенский, каноник церкви в Аахене, автор «Истории иерусалимского похода», составленной спустя несколько десятков лет после событий и основанной на рассказах вернувшихся крестоносцев, писал о резне в Майнце:
Граф Эмихо, муж благородный и могущественный в тех землях, поджидал с большим отрядом тевтонов прибытия паломников, которые собирались с разных земель и шли королевским трактом.
Иудеи этого города [Майнца], узнав об убийстве своих братьев [в других городах] и понимая, что не смогут избежать той же участи, кинулись к епископу Ротарду в надежде на спасение. Они доверили ему свои несметные богатства, веря в его защиту, ведь он был епископом города. […] Епископ разместил иудеев в весьма просторном зале своего собственного дворца, подальше от глаз графа Эмихо и его последователей, чтобы они в этом укрепленном месте оставались целы и невредимы.
Но Эмихо со своим отрядом посовещались и с рассветом напали на иудеев в зале епископского дворца, обстреляв их стрелами и копьями. Сломав засовы и двери, они бросились убивать иудеев и убили около семи сотен, а те тщетно пытались противостоять нападению тысяч. […]
Мало кто уцелел в этой жестокой резне, но немногие – скорее из страха, чем из любви к вере Христовой – приняли крещение.
С огромной добычей, захваченной у этих людей, граф Эмихо, Клэрбольд, Томас и все это невыносимое сообщество мужей и жен продолжили свой путь в Иерусалим, направив стопы свои в Венгерское королевство, где проход по королевскому тракту был обычно разрешен паломникам. Но прибыв к королевской крепости Визельбург, […] они обнаружили, что мост и ворота крепости закрыты по приказу короля.́
