Коварная улыбка расплылась по помятому кулаками лицу.
Почти полгода Макс потратил на оттачивание ударов с Бадди. У него даже прорисовались мышцы на руках. Правда, синяк на симпатичном лице МакКензи после нашего с ним поцелуя прорисовался куда сильнее.
Я говорила Максу, что нехорошо бить младших, но оказалось, МакКензи занимается каким-то тай-мунь (или муань-тай — какой-то страшной штукой), поэтому они оба ходили с фонарями на полрожи. Братцу шло: подчеркивало глаза цвета голубики. А вот Мэйбл этого не оценила. Что не удивительно, ведь у нее совершенно нет вкуса.
Из-за меня первый раз подрались. Приятного мало, учитывая, что через неделю мне исполняется четырнадцать, а я так ни с кем и не встречалась. Даже повторного поцелуя у нас с МакКензи не предвидится. Зато «Стать причиной мордобоя» можно вычеркнуть из списка «Успеть до тридцати».
— Мама знает, что ты изучаешь книжки для взрослых? — потешался Макс.
— Это она мне дала, — довольно заявила я.
Какое-то время наслаждалась удивлением на лице брата, а после пригрозила пальцем:
— Даже не думай меня осуждать.
— Я смотрю — ты читаешь, — пожал плечами он. — Какая разница?
Я сделала вид, что меня тошнит, и начала пихать братца ногами, стараясь скинуть его с кровати.
Когда он успел так вымахать? И что же дальше будет? Обрастет мышцами и будет делать все, что ему вздумается?
Макс, 17 лет
Я поглядывал на часы, ожидая, когда Этти окажется в машине. Вернее, развалюхе, которую передал мне дед. Мы с сестренкой собирались покататься по городу по случаю окончания осеннего семестра. Я сохранил чаевые за прошлую неделю работы в кафе, чтобы угостить ее чем-нибудь вкусным.
Этти вышла из здания школы в окружении группки девочек в разноцветных пальто и парней, поглядывающих на тех как собаки на куски мяса.
И почему сестренке не сидится в тени? Быть популярной в школе — рискованно. Как я могу ее защитить, если она пренебрегает мерами безопасности? И что я буду делать, когда придет время уехать в университет?
— Фух, привет! — Этти прыгнула на соседнее сиденье.
Я пристегнул ее ремнем, и она засмеялась, поощряя мою заботу.
— Почему ты водишься с этими ребятами? — поинтересовался, недобро зыркнув в сторону гудящей компашки.
— Потому что они мои друзья.
— С каких пор ты дружишь с парнями?
Этти пожала плечами, и я покачал головой.
Надо настоять, чтобы мама провела с ней беседу. Может, она послушает женщину с опытом и поймет, что с парнями можно общаться только с перцовым баллончиком в одной руке и электрошокером в другой.
— А твоя Мэйбл с нами не поедет?
Этти начала переплетать косу. Ее тонкие пальцы скользили в волосах, мешая моим мыслям приобретать четкую форму.
— Они с сестрами поехали к отцу на все каникулы.
— Серьезно?
Ее это обрадовало?
— Тебе придется терпеть меня все это время, — улыбнулся я. — И, может, Бадди.
А он будет лапочкой? Показала жестами Этти, деланно дуя губки.
Я сделал крест на груди, ручаясь за примерное поведение друга.
Обязательно прослежу, чтобы он больше не переворачивал ее вверх-тормашками. Все равно сам собирался это сделать.
Полетт, 14 лет
Железная гайка громко звякнула о металлический столб, будто напрашиваясь, чтобы я снова пнула ее ногой. В автомастерской пахло бензином и потом — не лучшее сочетание. Сначала я морщила нос, но со временем моя способность тонко чувствовать ароматы атрофировалась, а потому я корчила рожи уже от скуки и беспокойства. В основном от последнего.
— Ты знаешь, что вероятность смертельного случая на одну милю езды на мотоцикле в двадцать шесть раз больше, чем при езде на машине?
— Этти, мне нужно на чем-то ездить, — вздыхал Макс, в сотый раз повторяя одно и то же.
Теперь понимаю, почему родители не захотели покупать мне попугая. Со мной бок о бок уже рос один из них.
— Хорошая машина мне не по карману, зато на этого красавца я накопил самостоятельно.
И вот угораздило же его доломать тот хлам на колесиках, который ему передал дед!
К тому же, не понимаю, зачем братцу вообще ездить. Он ведь будет жить в общежитии, в кампусе университета. Даже до дома родителей за час-другой можно дотопать пешком. Но нет же, надо повыделываться!
И ладно бы выделывался на машине, купленной родителями, как все нормальные подростки, так нет, папа решил воспитывать в нем «ответственность и сознательность». Тьфу.
— Похороны — отстой! — Я пнула еще одну гайку.
— Жизнь после похорон — отстой, — поправил меня механик.
Машинная смазка сливалась с его темными волосами, в отличие от лица и майки, грязные полосы на которых красовались весьма отчетливо. Я прищурилась на шатена, добавляя в список вещей, почему он мне не нравится, пункт «Потешается» сразу за «Обеспечивает брата машиной смерти».
Нахал перекинул полотенце, которое когда-то было серым, через плечо, кивнул Максу, и они двинулись в соседнее помещение. Обсуждать что-то вдали от бухтящей меня. Я с досадой пнула мотоцикл — и острая боль пронзила ногу, заставляя прыгать на месте.
— Этти, что с тобой? — поспешил ко мне Макс.
