в тёмный угол подвала. — А что, больше никто не придёт? — спросил он, когда на столе появились стакан, кружка и пирожки, которые Мяк вытащил из кармана.
— Нуда, тебе что, наша компания не нравится? — спросил его Мусьё. — Наливай лучше, пока есть что наливать. — Первую — Мяку. Он у нас сегодня добытчик.
Мяк осушил полкружки спиртного, отломил полпирожка и закусил. Когда все выпили по одной, а в бутылке осталось ещё половина, он заявил:
— Если кто-то ещё придёт, надо ему оставить.
Мусьё, дожёвывая пирожок, ответил:
— Зачем? А если никто не придёт, зачем оставлять?
— Ты, Мусьё, молодой ещё, — ответил Нуда. — Мяк, наверное, знает, что кто-то придёт.
Мяк прислонился к горячей трубе и произнёс:
— Ничего я не знаю, а оставлять — это такая традиция есть. Вот, например, ты, Мусьё, опоздал бы спуститься в подвал, с костром своим провозился, а мы бы с Нудой бутылочку приговорили бы.
— Могли приговорить? — спросил Мяк Нуду.
— А что ж не приговорить? — ответил Нуда. — Фанфарик — он для того и создан, чтобы его того… приговорить.
Мяк повернулся к Мусьё и продолжил:
— И остался бы ты без фанфарика. Хорошо ли это?
— Нехорошо, — сразу ответил Мусьё. — Без фанфарика нехорошо.
Мяк взглянул на бутылку и заключил:
— Так надо всегда оставлять, на всякий случай. Мало ли кто придёт?
— А если не придёт? — спросил Нуда. — Тогда что ж, так и будет стоять?
— Так и будет стоять, — ответил Мяк. — Мы кому-нибудь оставим, нам кто-нибудь оставит — тогда будет хорошо.
— Будет хорошо, — повторил Мусьё. — Но не всем, а только…
— Всем, именно всем, — перебил его Мяк. — Если оставлять другим, то всем будет хорошо.
Разговор прервался, троица затихла на некоторое время, а затем Нуда неожиданно произнёс:
— Всем никогда не будет хорошо. Будут такие, кто не оставляет.
— Да, наверное, будут, — согласился Мяк. — Вы же с Мусьё не хотели оставлять, не хотели же?
— Не хотели, — подтвердил Мусьё.
— А сейчас хотите? — спросил Мяк.
Ответа не последовало. Слабый свет фонаря освещал бутылку, стакан, кружку и остатки пирожков. Несколько минут компания молчала. Слова Мяка в сумрачном подвале воспринимались с трудом.
— Может, кто-нибудь и придёт, — неуверенно произнёс Нуда. — Может, Небритый зайдёт с кем-нибудь. А если все придут — и Вонька, и Профессор, — тогда всем мало будет.
— Мало будет, — согласился Мяк. — Тогда допивайте, раз мало будет.
Мусьё потянулся к бутылке, а Нуда предложил:
— Сначала Мяку, а потом нам.
На что Мяк отреагировал отрицательно — он отодвинул от себя кружку и заявил:
— Мне уже хватит, допивайте без меня.
Мусьё с бутылкой в руке нерешительно остановился и вопросительно взглянул на Нуду, видимо, ожидая дальнейших указаний. Нуда пожал плечами, вздохнул и, махнув рукой, произнёс:
— Наливай, добьём фанфарик — чего же ждать?
— Выпиваете? — раздался хриплый голос из темноты.
Мусьё, так и не налив ничего из бутылки, поставил её на стол, оглядел компанию и ответил:
— Мяк вот фанфарик принёс.
— А чего это Мяк ко мне не зашёл? — спросил голос. — Посидели бы у костра.
Мяк повернулся в темноту и ответил:
— Другой огонь обслуживал. Подходите, выпейте да согрейтесь. А про костёр потом покалякаем.
Из темноты вышел Небритый, занял своё кресло и произнёс:
— Раз есть фанфарик, то наливайте, не тяните резину, а ты, Мяк, всё равно подлец!
— Я знаю, — ответил Мяк.
Небритый не спеша выпил целый стакан, занюхал выпитое кусочком пирожка и спросил:
— Что тут за огонь у вас, который надо обслуживать?
Мяк взглянул на Мусьё; тот тщательно делил остатки фанфарика между собой и Нудой и, видимо, совсем не собирался отвечать Небритому. Мяк не стал тревожить его и ответил:
— Бродяги костёр наверху развели — пришлось потушить.
— Ага, — удовлетворённо ответил Небритый и прохрипел: — Бродяги есть дерьмо, нам с ними не дружить. Гнать их всех надо из либертории, скоро всё здесь загадят, лысый глаз!
— Да, надо гнать, — поддакнул Нуда. — Вот я сижу на бюллетене, огонь не развожу, как эти бродяги. Надо против них закон какой-нибудь сделать, чтоб не шлялись здесь. Не их это место, это наше место! Куда смотрит начальство?
— Никуда оно не смотрит, — прохрипел Небритый. — Ты, Нуда, всё с пальцем своим сидишь — долго ли будешь бюллетенить? Вот бы, как поправился, и стал бы охранять наше место от бродяг.
— Я не могу, — решительно ответил Нуда. — Я словорубщик, у меня другое занятие. Вот бы Профессор — он хоть и без ноги, но зато фанфарик не любит. Для охраны это полезно.
— Ты, камнетёсец, совсем без головы! Как инвалид охранять может? Разве что часовым его на входе установить — если что, криком кричать будет. А так… — Небритый задумался и добавил: — Не выйдет из Профессора ничего. Вонька его не отдаст. Заходил я к ним. — Небритый криво улыбнулся, кашлянул пару раз и прохрипел: — Она его у церкви пристроила. Прибыльное место. Постоит пару часов — и барышом на весь день Воньку и себя обеспечит. Не то что у тебя — камни ворочать за еду.
— Я на бюллетене, а то бы… — грустно ответил Нуда.
— А то бы, а то бы… — перебил его Небритый. — А то бы что, озолотил бы всех? Молчи уж, лысый глаз! Небось без жратвы целый день сидишь?
— Как вы не понимаете! Я на бюллетене, — ответил Нуда и недовольно отвернулся от стола.
Небритый тяжко вздохнул, вяло пожевал остатки пирожка и заметил:
— Мало мудрости здесь. Мало. Дорогу ещё никто не прошёл.
— Дорогу? — удивился Мусьё. — Какую дорогу?
— Такую, — нехотя ответил Небритый. — Да ты и не поймёшь. Вот только Мяк, может, и сообразит. Сообразишь, Мяк?
Мяк подошёл к столу, осмотрел пустую бутылку и ответил:
— Не знаю. Может, и смогу.
— Вот, даже Мяк сомневается, а ты… — Небритый повернул голову в сторону Мусьё, — ещё спрашиваешь, какую дорогу!
Нуда повернулся к столу и забормотал:
— Вы опять мудрите — хотите сказать, что умнее всех! Норовите обидеть. Ну, Мусьё — так он ещё молодой, ему вы завидуете, а я? Я уж ветеран, и кое-что соображаю. И нечего тут передо мной вилять! Говорить надо понятно, а если непонятно, то это шизики разные так делают. Мы же не шизики — зачем нам так сложно?
— Нам незачем, — согласился Небритый. — А кто осилит дорогу, тот знает путь. Вот Мяк ещё не знает путь, дорогу ещё не осилил, лысый глаз! Он идёт по ней и конца её не видит. — Небритый обратился к Мяку:
— Прав я или нет?
Мяк молча кивнул.
— Соглашаешься, — прохрипел Небритый, склонил голову набок и тихо засопел.
Мусьё потрогал горячую трубу,
