как, по-видимому, у него не было всех необходимых источников.
В то же самое время появился другой исторический труд, над которым работали представители трех поколений, дед, сын и внук. Кабалист и астроном, Иегуда ибн-Верга, родом из видной семьи Ибн-Верга, находившейся в родственных отношениях с фамилией Абрабанелов, описал в одном сочинении некоторые преследования против евреев, имевшие место в различные времена и различных странах; сведения он почерпнул из многих источников, в особенности же из подобного же сочинения сведущего и даровитого Профиата Дурана. Соломон ибн-Верга, который, сам пережив изгнание евреев из Испании и Португалии, одно время был вынужден с виду принять христианство и затем, в качестве марана, переселился в Турцию, прибавил к замечаниям своего родственника некоторые подробности. Он знал также по-латыни и потому почерпнул новые факты из латинских источников. Его сын, Иосиф ибн-Верга, который принадлежал к коллегии раввинов в Адрианополе, дополнил, в свою очередь, это сочинение некоторыми фактами из прежнего и своего времени и опубликовал весь этот труд под заглавием: «Бич Иегуды (Schebet Jehuda)». Иосиф ибн-Верга также знал латинский язык и многое почерпнул из латинских источников. Этот мартиролог Ибн-Верги не вылит из одного куска, а представляет скорее груду исторических фактов без плана и порядка и даже без хронологической последовательности. Выдуманныя беседы ученых евреев с португальскими и испанскими королями приведены там в качестве фактических событий. Но стиль, лишенный библейской окраски, которая так характерна для исторических трудов Ильи Капсали и Иосифа Когена, блестящ и изящен, и только части, переведенные с латинского языка, неуклюжи и тяжелы. Соломон ибн-Верга (в конце первого сборника), доискиваясь причин того, что столь несказанные страдания выпали на долю еврейского племени и в особенности испанских евреев, полагает: это, во-первых, превосходство еврейского народа, ибо «кого Бог более любит, того он строже и наказывает»: во вторых; наказание за грех поклонения золотому тельцу в пустыне; особенно содействовали возникновению преследований евреев различие их от христиан в еде и питье, месть христиан за распятие Христа, преступления испанских евреев против испанских жен щин, зависть к богатству евреев и ложные показания их йод присягой. Ибн-Верга не скрывал недостатков своих единоплеменников, а, напротив, сильно преувеличивал их. Иосиф ибн-Верга присовокупил еще трогательную !молитву, в которой говорится: бесчисленны муки, которые претерпел и еще по сие время претерпевает Израиль, так что последующие заставляют забывать предшествовавшие; все пароды земли едины в своей ненависти к этому племени, все творения, небесные и земные, находятся в заговоре против него; еще прежде, чем еврейское дитя начинает лепетать, оно уже преследуемо ненавистью и злобой; «нас презирают, как жалких червей; да приведет Бог в исполнение обетования, данные избранному народу».
Самой крупной и оригинальной личностью из трех историков того времени был Самуил Уске, о жизни коего, к сожалению, неизвестно ровно ничего; мы не знаем даже, в каких родственных отношениях он находился с двумя другими Уске, которые во всяком случае принадлежали к одной и той же фамилии, были беглыми маранами и обладали литературным образованием.
Авраам Уске, при своем вынужденном переходе в христианство получивший имя Дуарте Пинел, обработал под этим именем латинскую грамматику, которая и была отпечатана еще в Португалии. Нам неизвестно, как ему удалось уйти из этой страны и когтей инквизиции и переселиться в Ферару. В этом городе, где португальские мараны, находясь под охраной герцога Эрколе дЭсте, могли свободно исповедовать иудаизм, он под еврейским именем Авраама Уске устроил прекрасную книгопечатню для бывших маранов из Испании и других стран, которые, родившись уже маранами, мало-помалу разучились еврейскому языку. Он сам или его родственник, Самуил Уске, или же кто-либо другой перевел на испанский язык разного рода еврейские молитвы, которые и были изданы в книгопечатне Уске. Вернувшиеся к иудаизму мараны жаждали поучений из своих религиозных источников, а евреи Италии заботились об утолении этой жажды. Даже сухой религиозный кодекс Якова Апиери был переведен на испанский язык: краткое же извлечение из него под заглавием: «пища для души» (mesa de Lа alma) дошло даже до Фландрии.
Авраам Уске или Дуарте Пинед предпринял еще один грандиозный труд, предназначенный для маранов. Он поручил сведущим людям дословно перевести св. Писание Ветхого завета с еврейского на хороший испанский язык и издал этот перевод (1550 до 155. Все расходы по изданию принял на себя один зажиточный маран, по имени Иом Тов Атиас или Геронимо де-Варгас. Издатели посвятили этот замечательный и ценный труд частью герцогу Эрколе из благодарности за его терпимость к маранам и частью одной знатной маранке (Грации Мендесии), которая была в то время ангелом хранителем своих несчастных соплеменников. Авраам Уске издал в своей книгопечатне не только испанские и португальские, но и еврейские книги разного содержания, ритуальные, религиозно-философские и кабалистические.
Второй Уске, по имени Соломон, прежде называвшийся Дуарте Гомец, был одновременно поэтом и купцом в Венеции и Анконе, куда он переселился из Португалии. Он перевел различные произведения Петрарки испанскими стихами, звучностью и красотой коих восторгались его современники. Вместе с другим еврейским поэтом, Лазарем Грационом, он написал на испанском языке драму, в коей обработал прекрасный эпос о еврейской царице, Эсфири, и спасении ей своего народа. При всем том Гомец-Соломон Уске был весьма искусным дельцем и весьма успешно выполнял самые трудные поручения.
Самым значительным из трех Уске был Самуил, христианское имя коего нам неизвестно, но который, несомненно, также бежал из Португалии, спасаясь от преследований свирепой инквизиции; он также поселился вместе со своими родными в Фераре. И он был поэтом, но его муза не занималась подражанием и обработкой чужого материала, а творила самостоятельно и оригинально. Блестящая и вместе с тем трагическая история еврейского народа мощно влекла его к себе; но она не лежала в его памяти в виде груды мертвых фактов, а пребывала в его сердце, как источник жизни, из коего он черпал утешение и вдохновение. Библейская история с её героями, царями и пророками, время после изгнания со сменой героического восстания и жестокого поражения, эпоха после разрушения римлянами еврейского государства — все эти события трех эпох неудержимо влекли к себе Уске. Он старался лично ознакомиться с историческими источниками и пользовался такими трудами, которые до того были совершенно незнакомы евреям. Для истории эпохи после изгнания он не почерпнул сведения из сомнительной чистоты источника, Иосипона, как его предшественники, а прочел Иосифа Флавия, который, будучи в то время любимцем литературного мира, был издан уже в греческом оригинале и латинском переводе. Самуил Уске понимал по-латыни и был знатоком не только своего родного португальского,
