С. М. ДУБНОВ 1883 г.
С. М. ДУБНОВ. НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ ЕВРЕЙСКОГО НАРОДА.
ОТ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ ДО НАШИХ ДНЕЙ. ТОМ 2.
Отдел первый. Эпоха первой реакции (1815—1848)
ГЛАВА I. ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ И БОРЬБА ЗА РАВНОПРАВИЕ В ГЕРМАНИИ
§ 1. Еврейский вопрос на Венском конгрессе
Общая политическая реакция, державшая Европу в тисках более тридцати лет (1815—1848), явилась противовесом двум движущим силам предыдущей эпохи: революции и наполеоновщине. Лозунг «реставрации» красовался на челе новой эпохи. Быстро восстанавливались государства, раздробленные капризом Наполеона, водворялись на местах «легитимные» короли и князья на всем пространстве, потрясенном вихрем буйной французской республики и военной империи. Внутри скорлупы реставрации оказался зрелый плод реакции. Укрепление «трона и алтаря», полный или частичный возврат к монархическому абсолютизму, усиление клерикальных течений — таковы заветы реакции, направленной не только против политических идей революции, но и против свободомыслия XVIII века. Эти заветы легли в основание Священного союза, детища трех монархов — русского, прусского и австрийского, решавших участь Европы на Венском конгрессе 1814—1815 годов. Союз установил тесную связь религии с политикой, воссоздал теократическую догму главенства Христа над всемирной «христианской нацией». Догма вылилась в идеал «христианского государства» (der christiche Staat), к осуществлению которого неуклонно стремились основатели Священного союза. К идеалу христианского государства, выработанному правителями, присоединился идеал национального государства, созданный реакционным обществом. Вызванное наполеоновскими войнами патриотическое возбуждение усилило в обществе национальную идею на счет прежней космополитической. То был национализм государственный, дававший господствующей нации право угнетать и насильственно ассимилировать подчиненные, несамостоятельные народности. Христианское государство питало неприязнь к иноверцу, национальное — к инородцу, а так как еврей везде был иноверцем и инородцем, то он должен был сделаться вдвойне жертвою европейской реакции. В трех государствах, монархи которых явились творцами Священного союза, находились девять десятых еврейского населения всей Европы, и для них новый режим оказался роковым. Дух христианско-национальной государственности носился над всеми явлениями эпохи: над контрэмансипацией Германии, над унизительным бесправием евреев Австрии, над рабством их в дореформенной России.
Когда освободительная война Германии увенчалась победою в «битве народов» при Лейпциге (октябрь 1813) и началась реставрация перетасованных Наполеоном германских земель, в план реставрации входило и восстановление былого бесправия евреев. Освобождение Германии от иноземного владычества означало порабощение евреев, которым это владычество принесло полную или частичную эмансипацию. Вернувший себе свои «вольности» город Франкфурт-на-Майне, старое гнездо еврейского рабства, открыл это шествие реакции. Как только рухнуло созданное Наполеоном Герцогство Франкфуртское под главенством Карла Дальберга, сенат вольного города дал понять евреям, что их прежнее дорого купленное равноправие (том I, § 31) прекратилось вместе с французским господством и что отныне они подчиняются старой местной конституции. Евреи протестовали против этого нарушения договора 1811 года, но временное правительство не обратило внимания на их протест. Тогда франкфуртская еврейская община отправила в Вену двух депутатов (один из них был прежний ходатай по делам общины, Яков Барух, отец Людвига Берне), чтобы отстаивать правое дело перед участниками всеевропейского конгресса. В октябре 1814 г. депутация подала конгрессу петицию, в которой между прочим говорилось: «Вопрос состоит в том, должны ли 3000 уроженцев Германии, честно исполнявших все гражданские обязанности и посыпавших своих сыновей для спасения родины, оставаться в обладании торжественно гарантированными им правами или должны быть отброшены в прежнее состояние угнетенных». Вскоре к конгрессу поступила такая же жалоба и от большой еврейской общины в Гамбурге. Здесь либеральный сенат стоял за сохранение еврейской равноправности, но этому воспротивилось городское управление из немецких бюргеров, торговых конкурентов евреев. Еще дальше шли бюргерские власти двух других ганзейских городов, Любека и Бремена: они решили восстановить любезный их сердцу старый порядок и совсем изгнать евреев из этих, некогда запретных для них городов. Тогда три еврейские общины Ганзы объединились и послали в Вену христианского адвоката Карла Августа Бухгольца, который В декабре 1814 г. подал конгрессу обширную записку в защиту равноправия и затем опубликовал ее в виде апологии («Über die Aufnahme der jüduschen Glaubensgenossen zum Bürgerrecht»). Еврейские послы энергично агитировали в различных кругах Венского конгресса и, между прочим, в одном из сборных пунктов его членов — в салоне еврейской баронессы Фанни Арнштейн (том I, § 39). Им удалось заручиться заступничеством обоих вождей конгресса, прусского канцлера Гарденберга и австрийского Меттерниха. Последние посылали властям ганзейских городов строгие предупреждения — не нарушать равноправия местных евреев, которое конгресс намерен гарантировать в интересах общегерманской торговли и финансов, «считаясь с влиянием еврейских банкирских и торговых домов» (январь — февраль 1815). Но еще энергичнее, чем еврейские послы, работали христианские делегаты вольных городов, ведшие свою агитацию непосредственно в заседаниях конгресса, при поддержке представителей других германских государств (Саксония, Бавария, Вюртемберг), заинтересованных в восстановлении бесправия евреев.
Весною 1815 года еврейский вопрос стал на очереди в связи с общим вопросом об образовании союза германских государств под главенством Австрии и Пруссии. После долгих прений, в которых живое участие принимал и автор проекта конституции Германского союза, Вильгельм Гумбольдт, была выработана следующая компромиссная резолюция (17 мая): «Исповедующим иудейскую религию, поскольку они несут все гражданские обязанности, предоставляются соответствующие гражданские права; там же, где местные конституции препятствуют такой реформе, члены союза считают желательным эти препятствия, насколько возможно, устранить». Эту редакцию поддерживали представители Пруссии и Австрии. Здесь странным образом сошлись министры двух немецких государств: либеральный Гарденберг и реакционный Меттерних, который менее всего помышлял об устранении препятствий к равноправию австрийских евреев. (Странность эту объясняют сторонними влияниями и финансовыми связями Меттерниха с еврейскими банкирами Берлина и Вены.) Но против такого пункта, обязывающего, хотя и условно, к установлению равноправия, восстали делегаты Баварии, Саксонии и некоторых других германских государств. Пришлось идти на уступки, и конгрессу была предложена новая редакция «еврейского» пункта конституции: «Союзное собрание (Bundesversammlung, центральный орган Германского союза) рассмотрит, какими способами улучшить, по возможности с общего согласия, гражданское положение лиц иудейского вероисповедания в Германии и обеспечить за ними в союзных государствах пользование гражданскими правами, при условии исполнения ими гражданских обязанностей. Во всяком случае, за ними до тех пор сохраняются права, уже предоставленные им в отдельных союзных государствах».
Таким образом конгресс переложил бремя решения еврейского вопроса с себя на будущий орган Германского союза, но в его резолюции все-таки заключалась гарантия сохранения прав, полученных евреями во время французского владычества. Это особенно беспокоило делегатов четырех вольных городов — Франкфурта, Гамбурга, Любека и Бремена,
