— Возьми меня за руку, тогда я не буду прикасаться к тебе, а ты ко мне. Давай.
Она решилась не сразу, но в конце концов все же воспользовалась его советом. Кэлин помог девушке подняться, и они продолжили подъем.
На окраине леса он дал ей возможность отдохнуть. Углубляться ночью в лес было бы глупо. Луна закрыта облаками, а пробираться сквозь чащу в кромешной темноте — дело нелегкое и опасное. Лучше переждать до рассвета на опушке, а уже потом продолжить путь. Больше всего Кэлин опасался того, что преследователи могут выпустить собак.
Чара легла на траву, укрывшись грязным, окровавленным плащом, и закрыла глаза.
Устроившись рядом, Кэлин рассматривал ее опухшее, потемневшее от синяков лицо. Конечно, эти раны не шли ни в какое сравнение с теми, которые терзали ее душу. Два года назад одна горская женщина покончила жизнь самоубийством после того, как ее изнасиловали солдаты. Тогда Кэлин не понял, что толкнуло ее на такой отчаянный шаг. Однажды, встретив за домом Мэв Ведунью, он поделился с ней своими сомнениями:
— Зачем она это сделала?
— Не думаю, Сердце Ворона, что мужчины могут понять чувства женщины. Дело ведь не в насилии, хотя и это достаточно страшно. Дело в сопровождающей насилие подлости, страхе, презрении к себе, осознании, что жизнь принадлежит не тебе. Насилие противоположно любви. Оно не утверждает жизнь, а отрицает ее, лишает смысла и обесценивает. Много лет назад солдаты изнасиловали Паршу Виллетс. Шрамы не зажили до сих пор…
— Паршу? Но ведь она…
— Я знаю, кто она, — оборвала его Ведунья. — Она продает себя за деньги. Какой-нибудь мужчина может подумать, что для женщины ее профессии изнасилование обычное дело. Но это не так. Насилие не имеет отношения к желанию, страсти. В нем проявляется другое: стремление господствовать, подчинять и унижать. Оно уничтожает достоинство и калечит душу. Насилие — это боль. Паршу до сих пор преследуют кошмары.
— Жэм знает?
— Нет, и я не хочу, чтобы ты говорил ему об этом. Жэм — хороший человек, лучший из ригантов. У него благородное сердце, и в нем заключена великая магия.
— Жэм не колдун.
— Нет, конечно. Я говорю о магии стихийной, природной. Он и не догадывается, что носит ее в себе. Гримо возвышает души. Разве ты не замечал, как в его присутствии дух воспаряет и устремляется ввысь? Он источник всего лучшего, что есть в ригантах. Если Жэм узнает о случившемся с Паршей, то постарается убить обидчиков. Этим он запятнал бы свою душу. Парша Виллетс тоже знает об этом.
— Но их нужно убить.
— Может быть, Сердце Ворона. Может быть, кто-то их и убьет.
Кэлин стал наблюдать за дорогой.
На душе было тяжело, великая печаль переполняла его. До сегодняшнего вечера он убил двоих. Оба заслуживали смерти, потому что обесчестили и повесили Чару Вард. Но что плохого сделали солдаты в караульной будке? Они ведь просто исполняли свои обязанности. Возможно, они были семейными людьми и имели детей. Может быть, они были хорошими .мужьями и отцами.
А стражник в тюремном коридоре? Нетрудно представить, что бедняге снилась жена или дети. Двое последних, собиравшихся изнасиловать Чару, по крайней мере заслуживала смерти, и к ним Кэлин никакой жалости не испытывал.
Странно, что он не испытывал ни радости, ни удовлетворения. Это было неестественно — проникнуть в крепость, спасти любимую девушку и не чувствовать после этого ничего, кроме грусти и какой-то опустошенности.
Кэлин посмотрел на спящую Чару. Заживут ли когда-нибудь ее раны? Девушка поежилась во сне, и он, сняв с себя плащ, укрыл ее.
Прислонившись спиной к дереву, юноша ненадолго задремал и почти сразу проснулся — ему явилась камера с жутким человеком — обрубком.
С дороги донесся звук копыт. Кэлин осторожно приподнялся и увидел мчащихся во весь опор четырех всадников. Солдаты! Он подождал, пока они исчезли за поворотом, и вернулся к Чаре. Куда они направляются? Ищут беглянку и тех, кто помог ей выбраться из тюрьмы? Нет, вряд ли. «Жуки» ехали слишком быстро и даже не смотрели по сторонам.
И все же их появление всколыхнуло затаившийся в глубине души страх.
Девушка уже проснулась. Она лежала укрытая плащом и смотрела на него.
— Отдохнула?
— Да.
— Хочешь поесть? Чара села и кивнула.
Развязав мешок, Кэлин достал две круглые овсяные лепешки, подслащенные медом, и передал одну своей спутнице. Они молча поели. Из зарослей кустарника послышался шорох. Юноша выхватил из-за пояса пистолет и поспешно взвел курок.
— Это всего лишь лиса, — сказала Чара.
— Да, ты права.
Он убрал оружие. Девушка съела еще две лепешки и опять легла. Через несколько секунд глаза ее закрылись.
Кэлин дождался рассвета и лишь тогда разбудил Чару. Он не стал дотрагиваться до нее, а лишь тихонько позвал:
— Пора идти.
Сон укрепил ее силы. Так что за последующие четыре-пять часов они проделали немалый путь. Шли осторожно, часто останавливаясь и прислушиваясь. Лес жил своей обычной жизнью. К полудню они поднялись довольно высоко в горы. Деревьев стало меньше. Кэлин сомневался, что «жуки» заберутся в такую даль, но не терял бдительности.
Полковник Рено не остановится ни перед чем, чтобы захватить Чару Джас, и в его распоряжении тысячи солдат. Варлиец знает, что девушка попытается добраться до дома, и это дает ему определенное преимущество. Какой бы маршрут ни избрали Кэлин и Чара, им все равно придется выходить к перевалу.
Когда они остановились у ручья, чтобы перекусить, Кэлин спросил, есть ли другие маршруты на территорию ригантов.
— Нет. Горы тянутся на сотню миль, а потом поворачивают к морю.
Она не разговаривала с ним, лишь отвечала на вопросы, коротко и бесстрастно. На привале Чара просто сидела, глядя куда-то вдаль. Кэлин инстинктивно понимал, что время расспросов о выпавших на ее долю испытаниях не пришло, но все же искал какие-то способы вывести девушку из молчания, отвлечь от тяжких мыслей.
— Почему ты ушла из земли ригантов?
Девушка взглянула на него, и в ее глазах блеснула злость.
— Вуллис Свейнхам сказал, что ты заболел. Сказал, что у тебя лихорадка, что ты можешь умереть.
— Но почему? — удивился Кэлин. Чара отвернулась:
— Он продался варлийцам.
— Вуллис предал тебя Из-за денег?
— Нет. Он мстил. Я не хочу об этом говорить. — Девушка повернулась к нему. — Дай мне один из твоих пистолетов и нож.
— Ты не собираешься… сделать что-нибудь с собой?
— Сделать что-то с собой? О чем ты говоришь?
— Я знаю об одной женщине, которая убила себя после того, как… ну… на нее напали…
