— Боже Всемогущий! — ахает Бойль.
— Отец… Отец! — взывает Донна.
Опираясь на руки, она таки поднимается с коляски и идет (точнее, ковыляет) к святому отцу, словно симпатичное чудовище. Девочки замирают, единым вдохом набирают в грудь побольше воздуха и исторгают целую какофонию восторженных кличей. Рот у Бойля широко раскрыт, обратившись в черную дыру, и в этой дыре, глубоко во мраке, словно нерожденная галактика, таится его святость, только и поджидая удобного момента, чтобы вырваться наружу и развернуться во всей красе. Вот это, наверное, и есть единственный подлинный побудительный мотив. Он ведь пошел в священники из-за матери. Семья есть семья. Уважение есть уважение. А вот это — настоящее, за этим зовом и следуют все прочие клирики. Да и он сам притворялся, что слышал этот зов. Глас самого Господа Бога.
— Это чудо! — вскрикивает Линда.
Бойль рассматривает свои всемогущие руки, те самые длани, которые несколько секунд назад он возложил на бедра молодой женщины. На те самые ноги, на которых она сейчас ковыляет к нему. Это все руки. Это все вот эти руки.
— Возблагодарим Господа нашего Иисуса Христа! — восклицает Бойль.
Тяжко припадая на обе ноги, Донна подходит вплотную к священнику и падает ему в объятия. Бойль уже до того дошел, что даже не замечает, как ее груди прижимаются к нему. Донна корчит рожи Джедди.
— Бог мой, сколько времени она была прикована к коляске? — желает знать Бойль.
— Долгие годы, отец, — сообщает Энджи.
Все кивают в знак подтверждения.
— Да мне же за это кардинальство дадут. Вполне возможно… очень может быть… — Бойль даже не в состоянии как следует выговаривать слова.
— Чудо. Это чудо, отец, — подтверждает Энджи.
Донна хлопается на пол. Бойль пытается поставить ее на ноги, но она вся как тряпичная кукла, ее руки, как резиновые, болтаются в воздухе — не вдруг схватишь. Бойль делается настойчив. К ним подскакивают Девочки, подхватывают Донну и совместными усилиями усаживают в коляску. Бойль расталкивает их и становится на колени рядом с Донной.
— Попробуй встать, — просит он.
Донна приподнимается в своей коляске, но не может найти опоры. Девочки окружают ее, точно святые на иконе.
— Давай, Линда, — говорит Линда Донне.
Донна делает еще одну попытку — и приподнимается на дюйм выше. Не более того. На лице у нее страшное напряжение. Девочки как бы пытаются встать вместе с ней. Ну же. Ну. Ее зад в двух дюймах над сиденьем. Давай. Давай же, у тебя получится. Бух. Это Донна падает обратно.
— Бесполезно, отец, — шепчет Донна.
Но Бойль не собирается сдаваться. Перспективы карьерного роста открываются перед ним. Как знать, как знать. Папы из Шотландии еще не бывало. Надо действовать.
Он опять достает свои причиндалы для благословения и раскладывает на полу.
— Только не водой, отец, моя прическа!
— Ах да. Хорошо. Ты права, Линда, — торопливо произносит Бойль.
Процедуру благословения он выполняет голыми руками. Ведь, как показывают события, вся сила в них.
— Благословляю это кресло, и его колеса, и все его движущиеся части, дабы они… дабы они… Что было дальше?
— Легко и беспрепятственно, отец, — подсказывает Линда.
— Дабы они легко и беспрепятственно несли Линду взад-вперед. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Бойль отступает на пару шагов. Сестры с трепетом ожидают, что же теперь Господь попустит. Бойль медленно простирает руки к потолку и откидывает голову — словно занимается гимнастикой Тайцзи.[31]Затем он медленно опускает руки, и его ладони оказываются прямо у Донны над головой. Когда Бойль испускает свой истошный вопль, Девочки подпрыгивают от неожиданности, а Донна чуть не вываливается из коляски.
— Встань на ноги, женщина!! Тебе говорю, встань!!
Донна старается изо всех сил, но не может возвыситься над сиденьем больше чем на дюйм. Чтобы скрыть смех, Девочки отворачиваются и сморкаются, изображая слезы радости. Религиозный пыл — штука, уже известная Бойлю, и проявления истовости лишают его остатков разума. Чем более безрассудным становится его поведение, тем громче Девочки всхлипывают от смеха. Чем громче делаются всхлипывания, тем больше сходит с ума Бойль. Такой вот порочный круг. Только вертит его веселье и оживление.
— Как я сформулировал благословение? Какие в точности были мои слова?
Все тупо смотрят на святого отца. Лишь Линда всхлипывает, отвернувшись.
— Ну же, пошевеливайтесь, ради Бога, помогите мне, — умоляет Бойль.
Эта фраза сообщает вам все, что следует знать про Бойля. Он не сказал: помогите Линде. Он сказал: помогите мне. Все Ватикан ему мерещится. Девочки понимают: ему бы только вырваться из нашей дыры.
— Вы говорили что-то насчет колес, отец, — приходит на помощь Энджи.
— Вы бы поосторожнее, отец, а то Питер Томпсон разорится, — предостерегает Линда.
Теперь все отворачиваются и утопают в рыданиях. Даже Донна вся в слезах. Бойль не в курсе, что Питер Томпсон — основной поставщик инвалидных колясок и аксессуаров к ним в Шотландии.
Бойль опять принимается за свое:
— Благословляю эти колеса и движущиеся части, дабы они легко и беспрепятственно несли Линду взад-вперед. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ожидание, затаившееся в глазах сестер, напрасно. Ничего не происходит. Бойль опять требует в точности повторить его слова. Все спешат ему помочь.
— Дух Святой, благослови мою цепную передачу! — вскрикивает Линда.
— Да лучатся ее волосы блеском, когда она проезжает по улице, — вторит Джедди.
— Да исчезнет маргарин из подшипников этих колес и да заполнятся они настоящей машинной смазкой, — предлагает Энджи.
— О, Господь, низвергни эту хромоту в преисподнюю, — советует Донна.
Бойль выпрямляется во весь свой рост и наполняет легкие Святым Духом.
— Изыди, Сатана! Встань, дитя мое, и иди! — ревет он во всю глотку.
В наступившей затем тишине раздается голос Донны:
— Я не могу. Я колченогая, отец.
От смеха Девочки сгибаются пополам.
Бойль, Энджи, Венди и Джедди ставят Донну вертикально. Донна, перекосив лицо, высовывает язык. Бойль сзади придерживает Донну за плечи, так что оба они стоят лицом к сестрам. Хотя Старой Мэри не очень по душе, что шутка над святым отцом зашла так далеко, она тоже в стороне не остается.
— Во имя Господа нашего Иисуса Христа, когда я уберу свои руки, да возложат Иисус и Пресвятая Богородица Дева Мария свои божественные длани на тебя и да поддержат тебя, дабы не падала ты, а шла… шла!! — рычит Бойль и убирает руки, слегка подпихнув Донну к сестрам святым толчком.
