Даже сквозь защитные очки солнце слепило глаза. Время, похоже, приближалось к полудню: сияние висело прямо над головой, выбеливая синеву неба, ужимая тени до клочков и рытвинок на бесцветном ландшафте. Громадная туша гроккула растворилась в окружающем пейзаже, слившись с песком и камнем. Натан знал, что ящер по-прежнему там: он смог различить двойной ряд позвоночных шипов; только почему-то теперь угроза казалась ему почти нереальной. У входа в пещеру валялось несколько лоскутов ткани; пятна крови давно испарились. «Я в ловушке, — подумал Натан. — Даже если я проберусь мимо гроккула, мне не на чем добраться до города — а ведь он в сотнях миль отсюда. Костюм защитит кожу от солнца, но жара прикончит меня прежде, чем я пройду хотя бы милю…» Единственное, что оставалось Натану, — лечь спать и попытаться вернуться домой тем же путем, что он прибыл сюда.
Возвратившись в пещеру, он обследовал ниши, просовывая пальцы между прутьями решеток: камень не дрогнул. Потом Натан подошел к Кванжи и поцеловал ее распухшую руку, запоздало подумав, что стоило сделать это раньше. Мальчик перебрался ближе к выходу и привалился к стене на полу примерно в том же положении, что и Кванжи; закрыв глаза, он принялся искать в сознании портал, который доставил бы его назад. Хотя вскоре Натан нашел то, что искал, теперь лоскуток необычного цвета сделался темным и непроницаемым, без эффекта рябящего снега. Как будто подходишь к двери, а та заперта, и нет ни ручки, ни ключа: он мысленно стучал по дощечкам, а дверь все не поддавалась. Натан не заметил, как уснул.
Проснулся он все в той же пещере. Снаружи солнце клонилось к закату. Шея затекла от долгого лежания в неудобном положении. Страшно хотелось пить. Мальчик допил остатки воды и встал, потом выбрался сквозь узкое горлышко пещеры и остановился перед входом. Он не мог просто так сидеть и ждать смерти, надо было попытаться хоть что-то предпринять, даже если его попытки не принесут результатов. В любом случае — лучше уж быстро, чем долго и мучительно. Вдруг сила чаши поможет ему…
Так Натан стоял под защитой утеса, по крупицам собирая оставшееся мужество и наблюдая, как солнце медленно сползает по небу вниз, за границу, очерченную горами.
* * *
Эрик приноровился ночевать в задней комнате антикварного магазина, охраняя сокровища Ровены. По крайней мере, такова была его официальная версия. Несколько раз, получив приглашение, он поднимался обедать или ужинать наверх, хотя в прочее время стеснялся вторгаться в личное пространство миссис Торн. Зато Эрик и Ровена часто вместе завтракали в задней комнате, просматривая утреннюю газету — разумеется, «Телеграф»; он засыпал хозяйку вопросами о Тони Блэре и последствиях войны и о том, как устроен мир.
В тот день Ровена с самого утра взялась за телефон: она обзванивала знакомых, все еще не оставляя надежды напасть на след похищенной чаши. Потерпев очередное разочарование в беседе с агентом в Оксфорде, миссис Торн пустилась в традиционный обмен любезностями и замечаниями о летней погоде. «Да, в день ограбления у нас тут пронеслась ужасная буря, зато с тех пор дни стоят очень жаркие… Да, неудачно вышло… если бы не погас свет, у вора бы вряд ли получилось… Ей-богу, карлик. Полиция хочет, чтобы я сказала, что видела ребенка, но я-то пока доверяю собственным глазам: тогда это был бы совсем малыш… Убежал в лес. Дети бросились за ним, но карлику удалось улизнуть под дождем. Да, лило, как в сезон тропических дождей. У вас нет? Вам повезло…»
Положив трубку, Ровена поведала:
— У них в Оксфорде не было никакой бури. Везучие! Похоже, она пронеслась только здесь, как будто кто-то ее наколдовал.
— Возможно, — заметил Эрик. — Сила способна на многое. Контролировать погоду — властвовать над умами.
— Ты веришь, да? — спросила у него Ровена. — Иногда тебе почти удается меня убедить. Как-то все это странно. — Она подлила себе в чашку еще чаю, а Эрику — кофе, к которому тот неимоверно пристрастился. — Похищение чаши, которую все равно не удастся продать, и непонятная смерть фон Гумбольдта — как теперь выяснилось, по естественным причинам… слишком много всего не вписывается. Всякие мелочи не дают мне покоя… — Ровена замолчала. Потом принесла еще один кофейник. — В том последнем разговоре было что-то, что не совсем…
— Думаете, они лгут? — спросил Эрик.
— Ничего подобного. Просто какая-то фальшь. Мать твою, никак не соображу. Оно где-то там, а я не отыщу, что же не складывается.
— Что это за «мать-твою» такой, которого вы все время поминаете? — поинтересовался Эрик. — Я часто слышу это слово, но не могу уловить его смысл.
— Это бранное слово, — объяснила Ровена. — Люди пользуются им, когда рассержены.
— А что оно означает?
Ровена подробно разъяснила смысл выражения. Похоже, Эрика он сильно удивил.
— В моем мире тоже существуют бранные слова, только совсем другие. Мы пользуемся специальными словами, обозначающими предания, коррупцию, неправду. То, чем люди занимаются в постели, вовсе не зазорно. Я должен пользоваться этим словом?
— Конечно, нет, если оно тебе не по вкусу, — ответила Ровена. — Пользуйся любыми словами, которые тебе нравятся.
Предоставив таким образом Эрику возможность выбора, миссис Торн вернулась к мучившей ее проблеме, яростно сверля взглядом неизвестную точку пространства. Вдруг лицо ее переменилось. «Однако… как странно. С чего бы ему?..» Она взяла трубку и перезвонила в Оксфорд:
— Еще раз извините за беспокойство. Я должна справиться о погоде. Вы уверены, что в тот день дождя не было? И нигде в округе?
Ровена положила трубку и взглянула на Эрика.
— В тот день в окрестностях Оксфорда вообще не было дождя.
Эрик что-то бормотал себе под нос — видимо, подбирал подходящие ругательства.
— Фантазия! — попробовал он. Потом заметил, обращаясь к Ровене: — Я говорил вам, что буря неестественная. Кто-то сотворить плохую погоду.
— Дело в другом. — Еще с минуту Ровена размышляла, потом набрала другой номер. Похоже, никого не было дома.
— Вы расстроены, — заметил Эрик, наблюдая за выражением лица Ровены. Ее озабоченность отразилась и в его чертах. — Кому вы звоните?
— Анни. — Она с видимым усилием постаралась стряхнуть тревожные мысли. — Не обращай внимания. Ничего особенного. Пора открываться. — Продавец взял отгул на день, и Ровена не собиралась тратить время на прояснение мелких несоответствий. Эрик приступил к работе, для начала занявшись полировкой орехового приставного столика, а Ровена решила подумать о чем-нибудь другом.
Через полчаса она снова набрала номер Анни — и опять безуспешно. Позвонила Бартелми и услышала автоответчик. Потом закрыла магазин.
— Пошли, — сказала она Эрику. — Мы едем в Иде. Может быть, я делаю из мухи слона, но сдается мне, что-то здесь не так.
— А что за «слон»? — вопросил Эрик, как только они забрались в мини-фургон — излюбленное транспортное средство Ровены. — Он опасен?
