Турции понятие «контргерилья» впервые получило широкую известность после военного переворота 12 марта 1972 года: люди, подвергшиеся пыткам во время допросов на вилле Зирвебей, впоследствии рассказывали, что это слово употребляли их мучители. Во время предвыборной кампании 1973 года лидер Народно-республиканской партии Бюлент Эджевит обещал, в случае прихода к власти, «призвать контргерилью к ответу». Став премьер-министром, он затребовал у главы Генерального штаба Семиха Санджара отчет о деятельности Управления специальных операций, однако тот сделал упор на рассказ о деятельности Турецкой организации сопротивления на Кипре – и в результате даже смог добиться увеличения бюджета УСО[429].
ЦРУ не ограничивалось радиотрансляциями и установкой радиопередатчиков; не в правилах этой организации было оставлять успех на волю случая. Они усовершенствовали в соответствии с требованиями эпохи изобретение, сделанное англичанами во время Первой мировой войны: те, чтобы еще сильнее подогреть антитурецкие настроения арабского населения Османской империи, первыми начали разбрасывать с самолетов листовки. В распоряжении ЦРУ тоже были самолеты; с них на страны Восточной Европы, Кавказ и Среднюю Азию стали сбрасывать на парашютах десятки тысяч только недавно получивших распространение транзисторных радиоприемников. У этих приемников не было ручки настройки – они ловили одну-единственную волну. При включении они, в зависимости от региона, начинали транслировать передачи «Свободной Европы» или «Свободы».
Почему же американцы решили разделить свои передачи на предназначенные Восточной Европе и Средней Азии? Дело в том, что они, в отличие от группы Гелена – фон Менде, то есть от бывших нацистов, очень быстро поняли, что русских и не русских, а среди последних – мусульман и не мусульман – будет очень сложно вдохновить на сопротивление одними и теми же идеями. В советской системе было нащупано слабое место – тюркские народы, в которых были сильны как националистические, так и религиозные чувства. Так и возникла идея синтеза тюркского национализма и ислама. На каком-то этапе радио «Азатлык» вело трансляции на тридцати восьми тюркских языках Средней Азии и Сибири.
В успех этой идеи верили как Даллес с Виснером, так и Кунихольм.
Самым подходящим плацдармом для достижения своих целей в среде советских тюрок-мусульман ЦРУ сочло Турцию. Некоторую роль в принятии такого решения сыграл сотрудник ЦРУ Арчибальд Рузвельт (сын президента Теодора Рузвельта и двоюродный брат Элеоноры Рузвельт, супруги президента Франклина Рузвельта), один из организаторов переворота в Сирии в 1949 году[430]. Впоследствии Арчибальд Рузвельт будет руководить резидентурой ЦРУ в Турции, занимая в качестве прикрытия пост советника американского посольства. Его племянник, так же агент ЦРУ, Кермит Рузвельт в 1952 году проявит себя во время переворота в Египте, а год спустя сыграет ключевую роль в свержении правительства Мосаддыка в Иране.
Турция, способная закрыть советскому флоту путь в Средиземное море, имеющая крепкие связи с населением Балкан и Кавказа, играла важную роль в стратегических построениях США, так что Кунихольм не случайно добивался поддержки от турецкого правительства.
И не только от правительства. Кунихольм рассчитывал установить связи с бывшими немецкими агентами, чьи имена ЦРУ нашло в нацистских архивах.
От внука шейха Шамиля до нацистского имама-сулейманджи[431]
Одним из тех, с кем Кунихольм встречался в Стамбуле, был Мехмет Саит Шамиль – внук имама Шамиля, знаменитого вождя восстания горцев в царской России. В честь американского гостя он устроил в принадлежавшем ему особняке Шамиля-паши обед, на который были приглашены представители антисоветски настроенных иммигрантов черкесского, чеченского, абхазского и дагестанского происхождения.
В начале Второй мировой войны Саит Шамиль приехал в Берлин, установил контакт с нацистами и стал вращаться в кругах, близких к Мустфе Шокаю[432]. Однако Шамилю не разрешили поехать на Кавказ, чтобы приступить к созданию там независимого государства, поэтому он не вошел в созданный германскими властями Национальный комитет северного Кавказа и вернулся в Турцию[433].
На Кунихольма, впрочем, Саит Шамиль не произвел благоприятного впечатления. «Я еще могу понять, когда водку пьют рюмка за рюмкой, – напишет он в докладе начальству, – но пить ее наполненными до краев стаканами – это уже чересчур»[434]. Внук имама Шамиля не подходил под критерии ЦРУ: он был слишком уж националистом и не придавал особого значения религии, а американцам нужны были тюрки-исламисты.
Особняк Шамиля-паши в Бешикташе
Тот особняк, в котором принимали Кунихольма, находился в квартале Мимар Кемалеттин стамбульского района Фатих; его не следует путать с другим особняком Шамиля-паши, располагавшимся в Бешикташе (теперь на его месте стоит небольшой квартал Шамиль-паша Эвлери). Особняк в Бешикташе принадлежал Шхаплы Осману Фериту-паше, состоявшему в свите султана Абдул-Хамида II; его жена Нефасет-ханым была внучкой имама Шамиля. Их сын Саит Шамиль Шаплы вместе со своими друзьями и родственниками Ахметом Ашени, Мехметом Фетгери, Хусейном Берекетом, Назымом Назифом Андером и Хамзой Османом Эрканом (все – черкесского происхождения) заложил основы спортивного клуба «Бешикташ» именно в этом особняке. Официально же клуб был основан чуть выше по улице Серенджебей, в особняке Гази Османа-паши; Саит Шамиль Шаплы был избран его первым главой. Сегодня на дверях особняка висит посвященная этому событию мемориальная табличка.
Нуреддин Намангани этим требованиям соответствовал. Он родился в 1905 году в Намангане – втором после Ташкента крупнейшем городе Узбекистана; не получил никакого образования, кроме основных сведений о Коране. Его семья владела землей, и в 1930-е годы, во время сталинской коллективизации, ее, лишив имущества, сослали в Украину. Вскоре после начала войны Намангани попал в плен к немцам, однако уже через месяц принял решение вступить в дивизию ваффен-СС «Тимур», формируемую из уроженцев Средней Азии, и стал ее главным имамом. Впоследствии он получил повышение: занял пост главного имама Туркестанского легиона вермахта[435].
Согласно нацистской идеологии, тюрки, как и другие «азиаты», были «низшей расой» по отношению к арийцам. Арабы были еще «ниже», ведь они, как и евреи, считались представителями «семитской расы». Но когда среди них требовалось найти коллаборационистов и использовать их, такого рода идеологические установки не афишировались.
Когда война закончилась, Намангани попал в плен к союзникам и отсидел два года в тюрьме как военный преступник, а потом подался в Германию, где нашел своего бывшего патрона фон Менде. Они часто встречались, Намангани готовил для фон Менде и его друзей узбекский плов. Беседы за столом шли, разумеется, не только о погоде. В 1950 году Намангани внезапно решил уехать из Германии «для углубления религиозного образования» – но не в Саудовскую Аравию или, скажем, в Египет, а в Турцию, где в то время даже курсы изучения Корана находились под наблюдением
